Проект «ХРОНО». За гранью реальности. ЛИХОБОР
начала болеть голова. Кудашев сбросил это наваждение и вернулся в привычный мир с обычными лесными звуками. Минут пять, глубоко дыша всей грудью, морщился от боли в груди, прорезавшейся на самом пике вдоха.
Овраг, в котором они прятались и куда стащили вещи их хронолета пришлось поискать чуть дольше. Приличную кучку амуниции, которую венчал его автомат, укрытую ветками с пожухлой листвой, нашел там, где и рассказал ему Лопатин. Не торопясь, он стал перебирать оставшиеся вещи. Автомат с подсумком на четыре снаряженных магазина, и цинк с восемьюстами патронами, четыре русские РГ-42 в гранатной сумке. Мало конечно, но воевать Кудашев и не собирался. Но если уж судьба так сложится, то жизнь свою он большевикам постарается продать подороже. Аптечка, перевязочные пакеты, салфетки и вся медицина, которую он растормошил еще несколько дней назад, безуспешно пытаясь спасти командира. Четыре суточных сухих пайка, две фляги со спиртом, плащ-накидка, смена белья, все компактно упаковано и уложено в два небольших ящика. Наконец, цилиндр импульсного сигнального маяка, тяжеленная матово-стальная штуковина, – последний шанс, если не вернуться, то хоть попробовать позвать на помощь. Правда, для активации нужна энергия, где ж ее взять… Над этим придется еще поломать голову, но просто так он не сдастся.
До заимки пасечника пришлось переносить все за три ходки. Сначала, осторожно, – маяк, второй ходкой – оружие и боеприпасы, и уже потом все остальное. Устал страшно. Оружие и боеприпасы отнес в дом, и, как заранее обговорил с хозяином, спрятал в погребе. Вход в него был прикрыт толстой циновкой. Маяк поставил в угол спальни, и аккуратно прикрыл вязанным, пестрым ковриком. Любой посторонний и не придал бы значения стоящей в углу болванке. Аптечку и пайки пока оставил в углу сеновала, закидав сеном. Утором припрячет понадежней. Под рукой оставил только пистолет на всякий случай.
Вечерело. Лопатин, изрядно пополнивший запасы спиртного за время отсутствия своего постояльца, разобрал предмет своей гордости из нержавейки. Как и сговаривались накануне вечером, Василий затопил старую рубленую еще по молодости баньку. Обоим давно не мешало помыться, да и известно, что баня любую болезнь из тела гонит и все грехи смывает. Оба хотели смыть с себя не только грязь и пот, но и все недоговоренное, а также тяготившие мысли и сомнения.
Андреич подошел к сидевшему на крыльце Кудашеву. Тот молча подвинулся, и пасечник сел рядом. Достал сигареты и, не предлагая, задымил.
– Все притащил? – спросил Василий. Пилот молча кивнул.
– Голодный, поди?
– Еще какой, – ответил ему Кудашев, устало потирая лоб.
– Теперича терпи! В баню на сытый желудок не ходют, а после бани, попомни мое слово, тебе уже не до еды будет, до подушки только сил дойти хватит. Хотя… чайку то с кипреем, будет не лишне. Минут через десять пойдем, вода покуда нагреется, – и, окинув взглядом