Том 8. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть V. О спорном и нелепом. Лгало… и Подлыгало…
наше. Оно и есть то самое «я», которое мы, не потеряв, ищем. Азом его знающие звали. Начало и конец всего сущего! Если это «я» взором с телесными очами совпадает, слухом – с ушами телесными, внешняя людина бодрствует. Тогда ты ею себя и ощущаешь. А когда сердце к нутренней людине поворачивается, то она просыпается. Тогда это бывает, когда спим мы.
Присни, соскользни в сон, чтобы к плаща́нице прикоснуться, взять образ шишки в руку. Каков он? А я тебе подскажу. Дышащий! Вот и соединись с ним дыханием своим. Он вдыхает – и ты вдохни с ним дружно. Он выдыхает – и ты выдохни. А потом сердцем с ним соприкоснись. Тук-тук. Смотри. И удивит тебя стачка их, сердца и дыхания плащаницы, через твоё дыхание, удивит и подсказку немалую подскажет! Удивит, потому что нет тут между ними разделения. В мире Яви, где ты себя с паспортом своим олицетворяешь, дыхание с жилобоем вроде как по отдельности друг от друга, а в Нави они едины. А подскажут они тебе вкупе – бильцо! Это и есть жилобой образа, его сердцебиение, с дыханием его же соединённый. Так битие, что и есть бытие образа, встари называли. Живёт он, образ, в трепете всегда. Как сердечко трепещет. Вот ты и увидь бильцо образа шишки! Как живёт оно, как бьётся! Как только узришь ты бильцо, сердце твоё, что тебе самому же равнозначно, дыхание твоё с образом тут же и сольются. И ты с ним совпадёшь – в образ войдёшь. В образ войдёшь – с Навью совпадёшь! Образ шишки, или камня, или ветра, или сосны той, всей Нави равен, хоть и образ он лишь! Это одна из жгучих загадок нашего мироздания. И лад между тобой и шишкой тогда наступит. Вот тут-то… Но не о том речь сейчас идёт, что с этим делать. Смотри пока что. И того достаточно будет.
Живой, как оказалось-то, образ! Как сердечко мерцает. Это потому, что в нём сердце и есть. Серёдка образа! Его утро́! Дивом её называли. Оно – предтеча образа, предобраз его. Коли бильцо ты увидел, то, что мерцает, то от чего оно реет? И к чему? К диву – к серёдке своей! Диво шишки вроде бы тоже шишка есть, но и не шишка уже. И даже не образ её, а призрак в виде некого сгустка предплоти. Если вручье плоть есть, а плаща́ница – обратная сторона плоти, тёмная плоть, или Навь, то диво – то, что предшествует плоти в нашем обыденном понимании. То, что до Нави. Вроде как парит диво, марево оно этакое. Огонь и вода вместе – суть его. Но можно в нём, в мареве этом, угадать образ будущей шишки. Бьётся жилкой диво, словно сердечко. То прибывает, то умаляется, – реет. Можно ли до него добраться-достучаться? Если образ можно пощупать, то возможно ли так же предобраз ощутить, можно ли войти, как в калитку, в него?
Конечно, можно! Ведь не рукой мы всё ощущаем! И не очами видим, не ушами слышим. И ладонь, и глаза наши, и уши – верни сердечные, веточки его. Сердцем мы и вручье берём, сердцем и образ трогаем, сердцем и диво посягаем. Возьмёшь ты образ – не рукой, сердцем своим – и удивишься: он-то вместе с ним, с сердцем твоим, горит, им живёт. Его, образа сердце – диво, – твоим же сердцем да дыханием и оказывается. Почему так? Потому что сердце твоё и его сердце – одно сердце есть. И оно же есть тот самый Аз, или Яз, в котором Начало и Конец сходятся.