Гонимые песчаными ветрами. Мария Николаевна Боброва
тишину. Когда на небе зажглась Аркахма – первая звезда, указывающая путь торговцам и путешественникам, где-то вдалеке затяфкали голодные гиены. Эхуддин приоткрыл один глаз, второй заполонила спёкшаяся кровь из раны над бровью. Он огляделся, на сколько позволила вывернуть голову затёкшая шея.
Госпожа была привязана вплотную к одному из бандитов, мерзавец ещё рукой обхватил её тонкую талию, на любой её вздох он сразу открывал глаза гнусно ухмылялся и потом тут же проваливался в сон.
Повелителя Соулуни не столько заботило покушение на честь женщины, сколько то, что какие-то безродные наглецы посягнули на его добычу. Криво усмехнувшись, Эхуддин постарался расслабить давно затёкшую кисть и начал тянуть руку вверх. В какой-то момент он услышал неприятный хруст в нескольких местах на пальцах, но всё равно упорно продолжил вытягивать ладонь вдоль туловища, освобождая её от толщи верёвок.
«Упорство всегда вознаграждается Всевышним», – внезапно вспомнились ему слова отца.
Вовсю храпящий бандит, тот самый, который привязал к себе госпожу и позволял себе наивысшее непотребство по отношению к ней, внезапно открыл глаза. Он чутко слушал и слышал каждый яростный её вздох, стоило ему вскользь коснуться округлой груди, слегка выпирающей сквозь плотную ткань платья, или позволить лишнее мгновенье задержаться грубой ладони на девичьих бёдрах. Но внезапно он ощутил горячий плотный поток воздуха на своём лбу. И прежде, чем осознание затопило его мозг, прежде чем его рука успела схватиться за нож, спрятанный в рукаве у запястья, к его кадыку был приставлен острый короткий кинжал. Ещё мгновенье и разбойник начал захлёбываться собственной кровью, пачкая алыми струями палантин госпожи, даже не вскрикнувшей при виде его смерти.
Разделавшийся с бандитом Эхуддин перерезал верёвку, удерживающую девушку возле трупа. Он грубо схватил её за локоть и потащил за собой, несмотря на то, что она путалась в ткани платья и спотыкалась.
Приспешники, разбуженные странным бульканьем, мгновенно поняли, что произошло. Они бросились в погоню за уносящимися в ночь пленниками.
Глава 4
Людская память весьма ненадёжна. Восточные люди говорят: «Человек имеет глаза и уши, но крайне мало рассудка и столько же памяти». Удивительно, что больше всего наша память заполняется обидами. Ожесточаясь, сердце быстро забывает добро, но долго смакует, препарирует, испещряет каждое злое слово, дело, каждый произнесённый в нашу сторону упрёк. Конечно, многие из детей Всевышнего стараются очистить и память, и сердце от злых помыслов и грязных пороков, ибо важнее светлой души может быть только спасение её через освобождение от тяжести ржавых давнишних или недавних обид, злости, ненависти, зависти.
Бэй Гайрусхума во Всевышнего не верил. Поэтому о спасении или очищении души не думал очень много лет. Если бы было возможным собрать в один мешок всю скопленную за его жизнь зависть, ненависть и обиду, то тень от мешка покрыла бы всю Соулунскую пустыню