Дикий ирис. Аверн. Ночь, всеохватная ночь. Луиза Глик
вопросы сам,
а не оставлять их
своим жертвам. Ты должен знать,
что, когда ты расхаживаешь средь нас,
я слышу два голоса:
один – твоего духа, другой —
деяний рук твоих.
Matins
Not the sun merely but the earth
itself shines, white fire
leaping from the showy mountains
and the flat road
shimmering in early morning: is this
for us only, to induce
response, or are you
stirred also, helpless
to control yourself
in earth’s presence – I am ashamed
at what I thought you were,
distant from us, regarding us
as an experiment: it is
a bitter thing to be
the disposable animal,
a bitter thing. Dear friend,
dear trembling partner, what
surprises you most in what you feel,
earth’s radiance or your own delight?
For me, always
the delight is the surprise.
Заутреня
Не только солнце, но и сама
земля сияет, белый огонь
спрыгивает с заснеженных гор,
а ровная дорога
мерцает ранним утром: разве это
только для нас, чтобы вызвать
реакцию, или ты
тоже взволнован, не способен
взять себя в руки в присутствии
земли – мне стыдно,
что я думала, ты
где-то далеко, считаешь
нас экспериментом:
как же горестно-прегорестно
быть одноразовым
животным. Дорогой друг,
дорогой трепетный партнер,
какие чувства тебя больше удивляют —
сияние земли или собственный восторг?
Меня всегда
удивляет восторг.
Heaven and Earth
Where one finishes, the other begins.
On top, a band of blue; underneath,
a band of green and gold, green and deep rose.
John stands at the horizon: he wants
both at once, he wants
everything at once.
The extremes are easy. Only
the middle is a puzzle. Midsummer —
everything is possible.
Meaning: never again will life end.
How can I leave my husband
standing in the garden
dreaming this sort of thing, holding
his rake, triumphantly
preparing to announce this discovery
as the fire of the summer sun
truly does stall
being entirely contained by
the burning maples
at the garden’s border.
Небо и земля
Где один заканчивает, другой начинает.
Синяя полоса вверху, а внизу —
золотисто-зеленая и зеленовато-розовая.
Джон стоит на горизонте: он хочет
и того и другого, хочет
всего сразу.
Крайности – это легко. Лишь
середина загадочна. Середина лета —
возможно все.
Значит, жизнь не кончится никогда.
Как я могу оставить мужа
в саду
мечтать о подобном, держать
грабли, торжествующе
готовясь объявить об этом открытии,
пока огонь летнего солнца
и впрямь замирает,
полностью сдерживаемый
горящими кленами
на окраине сада.
The Doorway
I wanted to stay as I was,
still as the world is never still,
not in midsummer but the moment before
the first flower forms, the moment
nothing is as yet past —
not midsummer, the intoxicant,
but late spring, the grass not yet
high at the edge of the garden, the early tulips
beginning to open —
like a child hovering in a doorway, watching the others,
the ones who go first,
a tense cluster of limbs, alert to
the failures of others, the public falterings
with