Дикий ирис. Аверн. Ночь, всеохватная ночь. Луиза Глик

      львиную долю всего – все,

      по чему изголодались, ведь алчность – это

      хвала тебе. И никто не восхваляет тебя

      усердней, чем я, так мучительно

      не сдерживает желание и не заслуживает

      сидеть одесную тебя, если ты есть,

      вкушая бренную, бессмертную смокву,

      которую не перевозят.

      Vespers

      In your extended absence, you permit me

      use of earth, anticipating

      some return on investment. I must report

      failure in my assignment, principally

      regarding the tomato plants.

      I think I should not be encouraged to grow

      tomatoes. Or, if I am, you should withhold

      the heavy rains, the cold nights that come

      so often here, while other regions get

      twelve weeks of summer. All this

      belongs to you: on the other hand,

      I planted the seeds, I watched the first shoots

      like wings tearing the soil, and it was my heart

      broken by the blight, the black spot so quickly

      multiplying in the rows. I doubt

      you have a heart, in our understanding of

      that term. You who do not discriminate

      between the dead and the living, who are,

                  in consequence,

      immune to foreshadowing, you may not know

      how much terror we bear, the spotted leaf,

      the red leaves of the maple falling

      even in August, in early darkness: I am responsible

      for these vines.

      Вечерня

      Во время своего продолжительного отсутствия ты

      разрешаешь мне пользоваться землей, ожидая

      возврата инвестиций. Я должна доложить

      о провале моего задания, главным

      образом – с помидорами.

      Думаю, меня не надо поощрять выращивать

      помидоры. Или ты должен воздержаться

      от проливных дождей, холодных ночей, что

      здесь так часты, тогда как в других местах

      лето длится три месяца. Все это —

      твое: с другой стороны,

      это я посеяла семена, наблюдала за первыми ростками,

      словно крылья, разрывающими почву, и это мое сердце

      разбила фитофтора – черные пятна, быстро

      разраставшиеся на грядках. Я сомневаюсь,

      что у тебя есть сердце – в нашем понимании

      этого слова. Ты же не различаешь

      мертвых и живых, а значит, невосприимчив

      к предзнаменованиям, возможно, ты и не знаешь,

      как ужасает нас крапчатый лист,

      красная кленовая листва, опадающая

      и в августе, в утренних сумерках: ведь я же ответственна

      за эти лозы.

      Vespers

      More than you love me, very possibly

      you love the beasts of the field, even,

      possibly, the field itself, in August dotted

      with wild chicory and aster:

      I know. I have compared myself

      to those flowers, their range of feeling

      so much smaller and without issue; also to white sheep,

      actually gray: I am uniquely

      suited to praise you. Then why

      torment me? I study the hawkweed,

      the buttercup protected from the grazing herd

      by being poisonous: is pain

      your gift to make me

      conscious in my need of you, as though

      I must need you to worship you,

      or have you abandoned me

      in favor of the field, the stoic lambs turning

      silver in twilight; waves of wild aster and chicory shining

      pale blue and deep blue, since you already know

      how like your raiment it is.

      Вечерня

      Вполне возможно, больше меня

      ты любишь зверей полевых

      и даже само поле, усеянное

      в августе диким цикорием, астрами:

      я это знаю. Я сравнила себя

      с этими цветами, диапазон их чувств

      намного ýже и не вызывает проблем; а также

                  с