Лесной царь. Иоганн Вольфганг фон Гёте

      И они меняются дарами:

      Цепь она спешит златую снять, —

      Чашу он с узорными краями

      В знак союза хочет ей отдать;

          Но она к нему:

          «Чаши не приму,

      Лишь волос твоих возьму я прядь!»

      Полночь бьет – и взор доселе хладный

      Заблистал, лицо оживлено,

      И уста бесцветные пьют жадно

      С темной кровью схожее вино;

          Хлеба ж со стола

          Вовсе не взяла,

      Словно ей вкушать воспрещено.

      И фиал она ему подносит,

      Вместе с ней он ток багровый пьет,

      Но ее объятий как ни просит,

      Все она противится – и вот,

          Тяжко огорчен,

          Пал на ложе он

      И в бессильной страсти слезы льет.

      И она к нему, ласкаясь, села:

      «Жалко мучить мне тебя, но, ах,

      Моего когда коснешься тела,

      Неземной тебя охватит страх:

          Я как снег бледна,

          Я как лед хладна,

      Не согреюсь я в твоих руках!»

      Но, кипящий жизненною силой,

      Он ее в объятья заключил:

      «Ты хотя бы вышла из могилы,

      Я б согрел тебя и оживил!

          О, каким вдвоем

          Мы горим огнем,

      Как тебя мой проникает пыл!»

      Все тесней сближает их желанье,

      Уж она, припав к нему на грудь,

      Пьет его горячее дыханье

      И уж уст не может разомкнуть.

          Юноши любовь

          Ей согрела кровь,

      Но не бьется сердце в ней ничуть.

      Между тем дозором поздним мимо

      За дверьми еще проходит мать,

      Слышит шум внутри необъяснимый

      И его старается понять:

          То любви недуг,

          Поцелуев звук,

      И еще, и снова, и опять!

      И недвижно, притаив дыханье,

      Ждет она – сомнений боле нет —

      Вздохи, слезы, страсти лепетанье

      И восторга бешеного бред:

          «Скоро день – но вновь

          Нас сведет любовь!» —

      «Завтра вновь!» – с лобзаньем был ответ.

      Доле мать сдержать не может гнева,

      Ключ она свой тайный достает:

      «Разве есть такая в доме дева,

      Что себя пришельцам отдает?»

          Так возмущена,

          Входит в дверь она —

      И дитя родное узнает.

      И, воспрянув, юноша с испугу

      Хочет скрыть завесою окна,

      Покрывалом хочет скрыть подругу;

      Но, отбросив складки полотна,

          С ложа, вся пряма,

          Словно не сама,

      Медленно подъемлется она.

      «Мать, о мать, нарочно ты ужели

      Отравить мою приходишь ночь?

      С этой теплой ты меня постели

      В мрак и холод снова гонишь прочь?

          Для тебя ужель

          Мало