Сьюзен Сонтаг. Полный текст интервью для журнала Rolling Stone. Джонатан Котт
либо как менее ценное, либо как второразрядное. Поэтому старики испытывают такой чудовищный комплекс неполноценности. Они стыдятся своей старости.
Что позволительно делать в молодости, а что в старости – суждения произвольные, почти ни на чем не основанные, как, впрочем, и другие: что подобает делать женщине, а что – мужчине… Постоянно слышишь: «О, я не могу сделать того-то. Мне уже шестьдесят. Я слишком стар». Или: «Я не могу этого делать. Мне двадцать лет. Я слишком молод». Почему? Кто сказал, что́ именно можно, а что́ нельзя? В жизни ведь мы всегда стараемся иметь как можно больше возможностей, и нам всегда хочется быть свободными, чтобы сделать выбор, ни от кого не завися. В общем, я не считаю, что можно иметь все сразу, – нужно уметь выбирать. Американцы обычно думают, что возможно все, и эта черта мне в американцах нравится [смеется], в этом смысле я чувствую себя американкой, однако обязательно наступает момент, когда приходится признать, что ты больше не можешь что-то откладывать, что нужно делать выбор.
А что касается гендерных стереотипов: как-то раз мы с Дэвидом [сын Сонтаг – Дэвид Рифф] попали в забавную ситуацию, когда поехали в Венсенский университет, куда меня пригласили на семинар. Уже после семинара четыре участницы плюс мы с Дэвидом пошли пить кофе. Ну, мы сели за стол, и тут одна из женщин по-французски обратилась к Дэвиду: «Ох, бедняга, вот не повезло – оказаться за столиком сразу с пятью женщинами!» И все весело рассмеялись. Потом я им сказала (а они все были преподавательницы из этого университета): «Вы понимаете, что́ именно вы только что высказали и какого вы невысокого мнения о себе самих?» Вот вы например, можете себе представить, чтобы какая-то женщина села в кафе с пятью мужчинами, а кто-то из них сказал бы ей: «Ах, бедняжка, вот не повезло – оказаться за столиком с пятью мужчинами, но у нас нет вам для компании еще одной женщины…»? Да эта женщина была бы польщена, что оказалась одна в мужском обществе.
Интересно, а что подумал Дэвид про слова той дамы?
Уверена, что, если бы его спросили об этом, он наверное, просто сказал бы: «Тоже мне новость!» [Смеется. ] На самом деле я знаю, как сильно его удивило, что у тех женщин не было чувства собственного достоинства, и он из-за них вдруг ощутил проявление мужского шовинизма. Не забудьте, что все они были с высшим образованием, профессиональные преподавательницы, которые, вероятно, назвали бы себя феминистками, – но выражали при этом (совершенно безотчетно) совсем другое.
В противном случае эти женщины, разумеется, сказали бы Дэвиду: «Ты бы лучше ушел!»
Конечно.
Но и этот ответ нельзя назвать удачным.
Разумеется, нет. Но возвращаясь к тому, о чем мы говорили: думаю, можно обнаружить много общего между молодыми людьми и стариками, – ведь если бы молодой мужчина или женщина лет двадцати села за столик с теми, кому за шестьдесят или за семьдесят, один из них мог бы сказать: «Какая жалость, что ты оказалась за столом с пятью стариками, – для тебя ведь, наверное, это так скучно!» В отношении женского общества