Между двух имён. Антология обмана. Книга 1. Влада Жнецова
шаманка, сопроводившая нерадивых охотниц и маленькую скиталицу, закряхтела и качнула головой, решив сказать своё слово:
– Этот детёныш слаб и немощен. Проку никакого, из её костей и похлёбки не сваришь, – она покривила губы в ухмылке, сочащейся ядом лукавства. – Но мы отогрели её, выходили. Приключилось с этой девчонкой нечто страшное, здравому уму непостижимое. Одна в лесной утробе она погибнет.
Зарница приложила ладонь с узловатыми пальцами ко впалой груди и поклонилась, как могла.
– С людьми мы не в ладах, и вам об этом известно. Во имя Покровителя, зачем вы осквернили нашу обитель пришествием человеческого отродья?
Глас Луны колючей стужей пронёсся над присыпанной пеплом поляной. Её равнодушная отповедь никого не удивила, лишь слегка пригасила пламя уверенности в прикованных к её величавой фигуре взорах.
– Да где ж это человеческое дитя? – воскликнула Смоль и грубо приподняла волосы Джейн, открыв её остроконечное ухо. – Гляди, гляди сюда. Не знаю, каким образом, но уши у неё вот такие, – она держалась бодро и воодушевлённо и одновременно с этим приглушала внутренний огонь, не позволяя тому разгореться во всю силу.
Луна изумилась. Гладкая кожа на тех местах, где должны были быть брови, собралась двумя аккуратными складками – женщина нахмурилась, поджала губы, с интересом и предсказуемым недоверием воззрившись на девочку.
– Поди-ка сюда, – Луна простёрла руку вперёд и поманила Джейн пальцем, повелев ей приблизиться. – Поведай мне свою историю, – она скользнула пристальным взглядом по лицам межкровниц. – Я, так уж и быть, приму решение.
У Йенифер не было иного выбора, кроме как подчиниться и подойти. Ноги сами понесли её вперёд, к женщине, благосклонно разведшей руки в стороны. Луна словно хотела обнять её, но ледяная безучастность в её глазах отваживала от веры в иллюзию.
– Моя матушка вышла из Авелин, отец – из людей, – Джейн просто говорила, но голос её звучал так безнадёжно и потерянно, будто она оправдывалась за все прижизненные грехи своих родителей, приведшие к её появлению на свет.
Её горло простуженно сипело, на корне языка ощущался горьковатый привкус влажной мокроты. Джейн робела и пригибалась, как воробей, врасплох застигнутый ливневой завесой. Она хотела плакать. Зуд в уголках глаз уже нельзя было стерпеть, за нижними веками набухли прозрачные полосы слёз. Кровавые полукружия воспалённых сосудов залегли под бусинами зрачков, заключённых в ореховую кайму.
Нарыв на сердце вскрылся тонким стилетом витиеватых фраз и закровоточил, Джейн потёрла вспотевшей ладонью свою шею, потом коснулась груди и смяла тёплую накидку пальцами, с силой сжав плотную ткань в трясущемся кулачке. Оцепенение, до дна осушившее переполненную чашу переживаний, схлынуло, заместо себя оставив в груди тянущую опустошённость и зыбкое волнение, которое пустотой раскрылось в страждущем нутре, раззявило беззубую пасть и начало засасывать последние крохи бесстрастности,