Между двух имён. Антология обмана. Книга 1. Влада Жнецова
дланью плеча женщины, метущей сор, и приблизилась к дверям.
Она занесла свободную руку и постучала четыре раза. Громко, с промежутками в несколько секунд. Затем шагнула назад, обернулась на Болотину, встрепенувшуюся от неожиданности. За делом погрузившись в свои мысли, она не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Её глаза, вправду затянутые илом и зелёноватой тиной, беспокойно забегали по сосредоточенным лицам охотниц. Не сразу Болотина заметила девочку, совершенно ей незнакомую. Увидев её, она ахнула, разлепив искусанные, шелушащиеся на ветру губы. Её рот ощерился глубокой пастью, полной острых и кривых зубов. Обычно такое бывало при цинге или других хворях, порождённых хроническим недостатком полезных веществ. Да и сама женщина была болезненно худа.
Джейн вздрогнула, кожей ощутив колкость взора её запавших глаз.
– Что-о за-а прихвостня-я вы-ы сюда-а та-ащите-е? – с трудом ворочая язык, промычала Болотина и встала поперёк тропы, преградив девам дорогу.
Её голос булькал пропавшим киселём затхлых вод. Его пузыри поднимались на поверхность болотной заводи и лопались, наяву звуча кашлем и стонами.
– Не-е пущу-у-у! – Болотина выставила метлу вперёд. Лохмы её растрепались, подобно концу древней метёлки, взвились грязными водорослями и поползли из-под капюшона накидки, расшитой амулетами из целебных трав и скрюченных листьев.
Цыкнув, Зарница оглянулась назад и, яростно пробормотав какой-то заговор, указала клюкой на гневающуюся Болотину. Не хотелось и думать о том, чем закончилась бы их словесная перепалка, если бы тяжёлый засов не вышел из пазов, а прочные двери не отворились, развернувшись деревянным подобием крыльев.
Петли громко заскрипели. Из хижины пахнуло затхлостью, проросшим лишайником и въевшейся в древо сыростью. На пороге заблестел изумрудными пятнами мох.
– Что здесь происходит?
Сильный и властный женский голос прервал накаляющуюся перебранку и прогнал чащобную тишь, задавившую все сторонние звуки своей неподъёмной тушей.
Зарница ударила клюкой о землю и, кое-как разогнув согбенную спину, склонила голову в почтительном жесте. Её глаза, объятые оранжево-красными ореолами, потускнели и затуманились тьмой мутных зрачков. Болотина тут же умолкла, подавившись вдоволь растянутым слогом, закусила сухую губу и до ломоты впилась сморщенными пальцами в шершавую рукоять метлы. Согнав горсть пепла с вымощенной тропы в глиняную чашу, Болотина повернулась к незваным гостям спиной и продолжила мести улицу, завывая нескладную песнь. Теперь стало понятно, почему из её тягучего полушёпота нельзя было вычленить и словечка: фразы сливались в единую какофонию звуков, схожую с горестным плачем метели, одиноко скитающейся по пустым улицам холодными зимними ночами. Когда звенящий морозом воздух узорами проступал на оконных стёклах и снегопад белым пологом занавешивал извечно бодрствующую луну.
Женщину, пробудившейся надеждой показавшуюся в дверном проеме, смело можно было назвать луноликой: