Абхазия. Это моя земля. Киберпутеводитель. Иван Мордвинкин
и развалишься раньше, чем я изотрусь еще хоть на миллиметр, – ответил маяк. Он вдруг понял, что и его собственный голос стал непривычен ему, теперь он звучал незнакомо. Выходит, дело не в лодках. Он действительно перестал разговаривать довольно давно.
– Это было обидно. Правда. Но не мне тебя судить. Просто я искала компанию, думала, поговорим.
– По правде говоря, подобные компании лучше искать в дальней бухте. – Он кивнул в сторону нового маяка. – Ведь когда твой хозяин выходит на промысел, он держит путь в рыбные места, а не туда, где вероятность улова незначительна. Именно это знание – знание, где искать, – во многом определяет, найдешь ты или нет.
– Ну а мне кажется, что искать можно везде, особенно когда не знаешь, что именно ищешь. Я же не ищу чего-то конкретного. Я, кстати, была в дальней бухте, но там мне показалось излишне шумно. Там все стремятся перещеголять друг друга. Это уж точно не то, что я искала. Меня привязали здесь, я увидела тебя. Знаешь, не так уж и умно привередничать в моем положении. Чем еще заняться на привязи? Не пялиться же на горизонт! Вот я и пытаюсь завязать разговор.
– Да уж… Я знаю, что значит – быть на привязи. Но ты воспринимаешь это как лишение свободы, а я – как свою природу, потому это не удручает меня. Но ведь ты просто рыбацкая лодка? О чем мы можем поговорить?
– Да о чем угодно! Понимаю, наверное, ты думаешь, что все лодки весьма схожи, я, кстати, и не берусь этого отрицать. С твоей высоты весьма затруднительно подмечать различия. Когда я смотрю на чаек, я тоже вряд ли могу назвать их разными. Но, может, если ты узнаешь меня поближе, ты переменишь свое мнение? Ну или хотя бы просто поговоришь с «одной из»?
– Я уже достаточно знаю о тебе, хотя прежде не встречал. У тебя просмоленное дно. Снизу, в носовой части, той, что ты трешься о скалы, обязательно есть зазубрины, вмятины, возможно, даже доски там плачевно расщеплены и нуждаются в ремонте. Есть два весла. Вряд ли они из какой-то ценной древесины и почти наверняка из местной сосны. Уключины разбиты, но не настолько, чтобы обращаться к кузнецу. Борта украсили чайки своим пометом. Где-то в корме валяется ветхий черпак на случай, если хватанешь внутрь воды. Слани, возможно и чистые, но если приподнять, там наверняка засохшие водоросли и мертвые ракушки. И чешуя. Обязательно чешуя. Если тебя досконально выскрести, то наберется пара пригоршней. На твоем парусе, готов поспорить, не меньше десятка заплат. Ты ходишь всегда одними маршрутами, а в сезон тебя уводят на дальние пляжи, там можно поднять из воды неплохой улов. Однако то, что вы называете «дальними пляжами», совершенно не отвечает своему названию – до них подать рукою. И у тебя обязательно есть какое-то имя. Типа «Роза» или «Мария», ну в лучшем случае «Эсмеральда».
– С именем не угадал. Но ты прав, оно самое обычное и не заслуживает твоего внимания, – печально ответила лодка. – А вот насчет помета тут тебе тоже есть чем блеснуть, – иронично добавила она.
Маяк