Семя дракона. Эльза Гронкьяер
с нотами дыма и мёда – окутал зал, подобно чарам.
Короли подняли кубки, их движения были осторожны, словно они пробовали яд. Первый глоток обжёг горло, как раскалённый уголь, но затем разлился по телу теплом, что проникало в кости. Громмаш осушил свой кубок залпом, громко рыгнул и хлопнул ладонью по столу.
– Ха! Это не вино, а удар молнии! Налейте ещё, живо!
Его щёки покраснели, глаза заблестели, и он широко ухмыльнулся, обнажая клыки.
Тарвин отпил медленно, смакуя вкус, и вскоре его лицо порозовело, а взгляд смягчился.
– Астарот, – произнёс он, чуть растягивая слова. – Это вино… оно как песнь, что уносит прочь тревоги.
Сильванор сделал маленький глоток, его движения оставались изящными, но вскоре и его глаза затуманились, а губы дрогнули в улыбке.
– В нём сила древних, – прошептал он, словно разговаривая с самим собой. – Я слышу их голоса…
Астарот наблюдал, как вино творило своё волшебство. Громмаш начал хлопать Тарвина по плечу, от чего тот пошатывался, смеясь, как мальчишка. Сильванор, забыв о своей сдержанности, принялся рассказывать историю о том, как однажды эльфийский принц перепутал дракона с оленем, и даже свиты королей, поначалу напряжённые, подняли кубки, перебрасываясь шутками.
В разгар веселья Сильванор вдруг поднялся, слегка покачнувшись. Его лицо, всё ещё прекрасное, стало серьёзным, а голос дрожал от усилий.
– Друзья мои, – начал он, поднимая руку. – Мы здесь не для того, чтобы утопить разум в вине. Мы здесь ради мира, ради будущего наших народов.
Громмаш фыркнул, его кубок качнулся в руке.
– Мир? Ха! Я думал, мы тут, чтобы проверить, кто дольше продержится за столом!
Тарвин хихикнул, пролив вино на мантию, но махнул рукой.
– Сильванор дело говорит. Мир – это важно. Но и вино… вино – тоже дело.
Астарот встал, его крылья расправились, и голос прогремел, как рокот вулкана.
– Вино – это лишь путь. Пора скрепить наш союз делом.
В центре зала возвышался Камень вечности, древний монолит, покрытый рунами, что слабо мерцали голубым светом. Астарот подошёл к нему, его шаги отдавали эхом, и он возвысил голос:
– Этот камень – страж наших клятв. Пусть наша кровь свяжет нас нерушимыми узами.
Он вынул кинжал с рукоятью из драконьей кости и полоснул по ладони. Тёмная кровь капнула на камень, и руны вспыхнули, словно звёзды.
Громмаш, шатаясь, двинулся следом. Он выхватил топор, с размаху полоснул по руке и рыкнул, брызнув кровью на камень:
– Пусть боги видят мою клятву!
Тарвин, с пьяной улыбкой, надрезал ладонь и капнул кровью, бормоча:
– Во имя мира и… и всего хорошего.
Сильванор, последним, подошёл к камню. Его рука дрожала, но он сделал надрез и прошептал:
– Да будет воля судьбы.
Кровь королей смешалась на камне, и руны загорелись ослепительным светом, а зал наполнился гулом, подобным дыханию земли. Договор был скреплён, и отныне его нарушение означало смерть – мгновенную и неотвратимую.
Астарот,