Семя дракона. Эльза Гронкьяер
по кличке Светлый Ветер, чья грива развевалась, как знамя на ветру. Его доспехи сверкали серебром, украшенные золотыми львами – символом дома Эльмарина. Свита Тарвина была яркой и пышной: рыцари в плащах с гербами, знаменосцы с шёлковыми стягами, и лучники, чьи луки были вырезаны из ясеня. Среди них выделялся сэр Годрик, верный рыцарь с лицом, изрезанным шрамами, и мечом, висящим на поясе. Рядом шагала Леди Эйлин, целительница и подруга детства Тарвина, чьи руки были испещрены ожогами от прошлых битв, а голос оставался мягким, как весенний дождь.
Поднимаясь по тропе, Тарвин смотрел на серные источники, и память унесла его к осаде Эльмарина. Тогда дракон Вирмак Пепельный атаковал город: его тень накрыла стены, а пламя превратило дома в пылающие факелы. Жители кричали, бежали к реке, но огонь догонял их, оставляя лишь обугленные кости. Тарвин, юный принц, стоял на башне рядом с отцом, королём Эдвардом, когда дракон обрушился на них. Стрелы отскакивали от чешуи, копья ломались, как хворост, а когти Вирмака разорвали грудь Эдварда на глазах у сына. Тарвин схватил меч отца и ударил, но клинок лишь скользнул по броне зверя. Дракон улетел, оставив город в руинах, а Тарвин взошёл на трон с клятвой защитить свой народ любой ценой.
– Эти горы таят смерть, мой король, – сказал Годрик, его рука сжала рукоять меча. – Драконы – коварные твари.
– Я видел их силу, Годрик, – ответил Тарвин, его голос был твёрд, но в глазах мелькнула тень. – Мир – наш единственный шанс.
– Хрупкий шанс, – добавила Эйлин, поправляя капюшон. – Их огонь оставил мне шрамы, но я верю в твою мудрость.
Тарвин стиснул зубы, глядя на пики Эребора. Он знал, что любое решение будет стоить крови.
***
Последним прибыл Сильванор, король эльфов, чья грация была подобна танцу ветра среди листвы. Высокий, с серебряными волосами, струящимися по плечам, и глазами, сияющими, как звёзды, он ехал на олене с золотыми рогами по кличке Лунный Свет. Его свита двигалась бесшумно: воины в плащах цвета леса, лучники с луками из священного дуба, и маги, чьи посохи мерцали мягким светом. Рядом была Элениэль, его дочь, чьи волосы украшали живые цветы, источающие аромат даже в холодном воздухе. За ней следовал Талерион, старый друг Сильванора, чья мантия была расшита рунами, а лицо хранило печать веков.
По пути к воротам Сильванор вдыхал горный воздух, и перед глазами вставала война за магические источники. Дракон Ксавирон Пламенный сжёг священные рощи, что росли тысячелетиями: их стволы трещали, листья обращались в пепел, а магия земли гасла под напором огня. Сильванор, тогда молодой воин, сражался с мечом и заклятиями, но пламя пожрало его отряд. Среди павших был Лориэль, его брат, чей лук выпал из рук, когда когти дракона пронзили его грудь. Сильванор бросил заклинание, что на миг ослепило зверя, но Ксавирон улетел, оставив за собой дым и скорбь. Эльфы потеряли рощи, а Сильванор – часть души.
– Прошлое всё ещё горит в нас, отец, – тихо сказала Элениэль, её голос дрожал. – Можем ли мы доверять им?
– Их пламя не знает