Его Сиятельство. Серёжа Пушка
окна.
Поднявшись к себе и завалившись на постель не раздеваясь, Костя дочитал книгу и погрузился в скрупулезное, дедуктивное обобщение того, что ему удалось узнать. Первым делом он нарисовал на бумаге круг и разбил его на сегменты. Сегменты по часовой стрелке поделились на три крупных оттенка: желтый, зеленый и синий; против часовой – оранжевый, красный и фиолетовый. В верхней точке он мысленно поместил все хорошие качества людей, которые мог припомнить, а в нижней – все плохие.
– Человек при рождении безгрешен, не считая первородного греха, но в этой формуле его можно опустить, это константа, все появляются на свет в равных условиях, – начал рассуждать Костя вслух. – Далее, в течение жизни, плохие поступки копятся, и живущий опускается по цветовой шкале либо через красный спектр, либо через зеленый. Вероятно, цвет этого падения зависит от первоначального характера человека, который условно можно поделить на две части. Экстраверты опускаются через красную часть круга, интроверты – через зеленую. Если есть механизм падения, то должен быть механизм взлета; возможно, смысл существования – пройдя все испытания, попасть в конечную точку, которая будет светлая, как у ребенка, либо темная. Эта сумма плохих и хороших поступков и влияет на цвет человека.
И тут у Кости пробежали мурашки по телу:
– Какого же цвета я?
Он немедленно подскочил и в один шаг оказался у зеркальной двери шкафа, но в отражении стоял он, Константин Ротмистров, без цвета и без своего пятна; ему стало немного обидно оттого, что сеанс саморазоблачения сорвался, но подсознательно он почувствовал: механизм его цветности, вероятно, отличается ото всех.
Костя сел на подоконник и задумался: для чего ему этот дар? А то, что это именно дар, он не сомневался ни секунды, правда, как его использовать, было не очень понятно.
Он может сразу, на глаз, определить, хороший человек перед ним или нет, это вполне послужит защитой. Еще он может, поняв тип характера человека, найти правильный подход к нему; это оказалось бы полезным, если бы он был мошенником или дознавателем в прокуратуре, но Костя не был ни тем, ни другим, так что ценность этого дара не виделась ему особенно большой, хотя открытие, что добро и зло имеют какие-то логичные формы и законы, это вполне себе физические величины, было потрясающим. Он решил подольше понаблюдать за людьми, чтобы понять, как и куда движется тот или иной человек и нельзя ли ему как-то помочь.
Костя посмотрел на часы на стене, они были старыми и пыльными, как в детстве – с кукушкой; дверка птичьего домика открылась, но вместо пернатой там виднелся глаз Гете, он настойчиво и даже несколько навязчиво подмигивал ему и лукаво улыбался. К часам были привязаны разноцветные воздушные шары, у каждого внизу была маленькая пуповина, по которой текла светящаяся и мерцающая жидкость, точно в центр циферблата. Вдруг часы ударили, но вместо боя раздался голос: «Вставай!»
Костя проснулся и перелег с подоконника на кровать: нужно было