Его Сиятельство. Серёжа Пушка
тебя, ну, я имею в виду, морально, для нее любовь – это пользоваться человеком как ресурсом, она не умеет по-другому, поэтому, когда появился более ресурсный человек, тебя поменяли.
– Да уж, тебя тянет к нарциссам, – забетонировал Дима, – а они все эндорфиновые наркоманы, и мы им нужны только как доза, если найдется кто-то, дающий больше, они уходят сразу, искренне не понимая, почему так делать нельзя.
Сегодня давали балет, в котором участвовал знакомый Эда, поэтому билеты достались всей компании бесплатно, они разместились в правой ложе, что было не самым удачным местом в зрительном зале, однако проводить «осмотр зубов дареного коня» в виде трех прямоугольных, красиво напечатанных билетов компания не собиралась. Занавес поднялся, и полилась прекрасная, обволакивающая, волшебная музыка. Симфонический оркестр захватил Костино измененное восприятие, каждый инструмент звучал своим цветом, и вместе они превращались в огромное здание из света, формы были настолько причудливые, что им позавидовали бы фантазии Босха. Пассажи и акценты выстраивались в ажурные стены стройного храма, в котором шла праздничная служба. Он смотрел в зал и немного жалел зрителей: они не могут видеть того, что видит он, музыка была мостом между повседневностью и такой недосягаемой, полифонической вечностью.
Неожиданно в партере он увидел темно-фиолетовое, почти черное пятно. Оно было острым, и его утолщающиеся к основанию иглы становились то больше, то меньше, как у морского ежа, который застрял в расщелине прибрежного рифа, дыша и пульсируя. Рядом с ним сидела голубая девушка. Иглы черного протыкали ее небесный ореол, и в местах проколов происходило слияние, цвет будто пузырился, перетекая из нее в ежа; пока цвет проходил по его капиллярам, он становился грязным, вливаясь в липкую черноту пьющего. Костя перестал видеть музыку, он наблюдал только за поглощением.
В антракте он спустился и проследовал за парой. Черный – достаточно молодой мужчина, ухоженный, немного лакированный, с тонкими губами – имел надменное лицо, а девушка рядом с ним была хороша собой, но ее лицо выдавало страдание и бессонные ночи. Макияж не скрывал темнеющих пятен под глазами. Пара проследовала в буфет, где лакированный употребил коньяк и бутерброд с красной рыбой, а она всё это время стояла рядом, обхватив себя за худенькие плечи. Костя обратил внимание, она заметно нервничает, а мужчина выглядел крайне недовольным; в паре явно происходило что-то нехорошее. Он боролся: подойти и рассказать, что он увидел, или нет, – но продолжал смотреть, так ни на что и не решившись. Антракт был закончен, и пара двинулась обратно в зал, а он бесповоротно решил, что обязательно подойдет к жертве после второго действия.
Пара тихо переругивалась, не отвлекаясь на зрелище, и иглы черного становились всё больше, удивительно, они не вредили остальным зрителям.
– Он же пьет ее, – тихо вслух сказал Костя.
Аппетит ежа увеличивался, и он беззастенчиво поглощал голубую; Костя заметил, что цвет голубой меняется и становится более