Его Сиятельство. Серёжа Пушка
к разноцветным гражданам Костя сделал вывод, что цветность не зависит от вежливости или грубости, интуиция подсказывала, люди делятся на светлые оттенки и темные по другим критериям; оранжевые и бордовые были более агрессивными, а зеленые и светло-голубые – более спокойными; ему остро, как свежего воздуха, а точнее, как специалиста по цвету, не хватало нужной информации, и он знал, кто ему нужен – его друг, художник Дима Кулибин. Костя написал ему несколько сообщений и, когда убедился, что тот дома, немедленно отправился в его коммуналку на Тверской.
Глава VII.
Три богатыря одиночества
Судьба свела Костю с Кулибиным случайно: они ее волей участвовали в создании одного ответственного, но крайне нудного архитектурного проекта. Работа шла тяжело, представители заказчика толком не знали, что им нужно, и пытались вместить в интерьер свои собственные детские комплексы. Люди, оплатившие курсы психотерапии, продающиеся в промышленных масштабах за три копейки и поэтому считающие себя осознанными, рассуждали о предметах, в которых ничего не смыслили, с таким видом, будто они имеют ученую степень по архитектуре. Навязывание своего представления о гармонии и прекрасном людьми, лишенными тяги к ним, всегда заканчивается появлением кургузых стеклобетонных Франкенштейнов, достойных попадания в кунсткамеру.
Костя никак не мог смириться с мнением высоких чинов в казенных кабинетах, которое мгновенно высекалось в металле. Профессионалы, получившие специализированное образование и имевшие огромный опыт работы, повиновались, получая прямое указание, как им работать. Интересно, они хирургу дают советы, как лучше оперировать, или космонавтам, как им лучше производить стыковку кораблей? Все эти вопросы были риторическими, и Костя с Димой, немного погрустив о судьбах русского дизайна и пользуясь заветом бессмертного Микеланджело, продолжали отсекать лишнее от комплекса неполноценности представителей заказчика.
Кулибин был сыном известного советского художника-монументалиста, и в их доме бывал весь свет художественной интеллигенции столицы. Маленький Дима буквально с каждым комочком липкой, как клейстер, манной каши познавал секреты и приемы живописи, разнообразные находчивые техники и революционные, до жарких споров, теории, поэтому его судьба была предрешена подобно Костиной, однако, в отличие от выбора Ротмистрова, Дима пошел по династическим стопам.
Презрев любой формализм, он много лет разрабатывал новый художественный язык и после долгих поисков его нашел. Костя впервые увидел его картины на дежурном дне рождения, когда вся расслабленная компания была изрядно навеселе и распадалась на мелкие стайки для разговоров «на чистоту». Костя был поражен глубиной страдания и боли, которую художник заключил в тонкий, драматичный портрет незнакомки, выполненный в необычной абстрактной технике, и незамедлительно высказал автору всё, что он думает по этому поводу. Они скрепили впечатления бутылкой обжигающего испанского хереса, и их дружба приняла характер сверхпрочного сплава.
Кулибин