У сверхдержав тоже есть чувства. Михаил Семехин
сел напротив, скрестив ноги.
«Скажу прямо. Ты становишься проблемой для партии. Я не говорю, что тебя сейчас кто-то уберёт, но тебя внимательно слушают. Ты всё чаще сомневаешься в решениях, всё чаще задаёшь вопросы. Это плохо.»
«Плохо для кого? Для меня или для тех, кто принимает эти решения?»
«Для всех,» – ответил Годумов. «Ты можешь быть полезным, если перестанешь играть роль шута. Подумай о своём будущем, Миша. Мы все здесь не ради веселья.»
Михаил посмотрел на него, затем встал и подошёл к окну.
«Знаешь, Арсений,» – сказал он, глядя на город за стеклом, – «вот что я понял за последние три года. Иногда шутки – это единственное, что помогает людям выжить в этом безумии.»
19:03 того же дня.
Михаил записал ещё одно видео.
«Сегодня был тяжёлый день. Иногда мне кажется, что парламент – это не место для идей, а место для пустых слов. Но, знаете, я продолжаю верить, что мы можем что-то изменить. Пусть это будет шаг за шагом, но всё-таки.»
Он выключил камеру, выключил свет и снова посмотрел на город за окном.
«Как долго я смогу продолжать так?» – подумал он, чувствуя, что что-то внутри него меняется.
Глава 5. Первые звоночки
На пятом этаже старого дома горел свет. Михаил Питин сидел за своим столом, обдумывая последние события. Прошёл почти год с тех пор, как он начал замечать, что система, которой он служит, рушится изнутри. Его блоги становились всё популярнее, саркастичные шутки об абсурдности парламента разлетались по интернету. Он всё ещё оставался членом партии «Бобры», но с каждым днём чувствовал, что его лояльность уходит в прошлое. В эти месяцы Михаил старался быть осторожнее, но напряжение становилось всё ощутимее. Репрессии усиливались, протесты участились, а в стенах парламента всё чаще шептались о недовольстве.
Утром Михаил шёл по коридору парламента. Вокруг раздавался привычный гул: депутаты обсуждали предстоящее заседание, кто-то спешил в кабинеты, кто-то просто болтал. На пути к своему месту он встретил Арсения Годумова.
«Миша, ты выглядишь уставшим», – заметил Годумов, поправляя свою неизменную бабочку.
«Спасибо за заботу, Арсений. Это всегда так вдохновляет».
«Я всего лишь замечаю, как тебе всё труднее следовать нашим ценностям», – сказал он с лёгкой усмешкой.
«Если ты про „сила и единство“, то это не ценности, а лозунги», – отрезал Михаил.
«Лозунги, которые держат этот Союз вместе», – холодно ответил Годумов. – «А твои шутки, Миша, делают тебя… уязвимым».
Михаил остановился и посмотрел на него.
«Знаешь, Арсений, иногда уязвимость – это не слабость, а напоминание о том, что мы всё ещё люди».
«Может быть. Но люди здесь не задерживаются надолго, если начинают играть в героя».
После заседания Михаил решил зайти в буфет. Там он встретил двух коллег, которые оживлённо обсуждали новый законопроект о «государственном единстве».
«Слышал? Теперь за оскорбление государственных