Вихорево гнездо. Женя Каптур
молодец глядит. Он несет дозор. Тьма ему в ответ поглощает свет. Сон все не идет, голова кругом. В ней вопросы, что шмели, все жужжат внутри.
Могет ли Юшка перекинуться во сне? А удобно ли ей спать спине? А рога не мешают? А хвост отвлекает? Тепла ли козья шкура, чтоб ее на полу не продуло?
Пялил Людвиг слипающиеся от усталости зеницы на дремавшую у очага баггейна. Блики затухающих углей отражались в рогах и тухли в матовой шерсти зверя. Жесткий гребень щетины на холке вздымался в такт ровному дыханию. Коза, надо признать, вышла из фейри потешная: будто кто в злую шутку натянул козлиную шкуру на волка матерого. И как оно так? Вопросы и не думали кончаться.
Встал МакНулли тихонько с кушетки, где ему постелили, крадучись подошел к спящему оборотню и, не придумав ничего умнее, накрыл ее пледом своим. Дернула баггейн ухом, но не проснулась. Улегся молодец назад и по-походному в килт завернулся, глаза наконец блаженно закрыв. Едва ль Юшка в заботе мнимой нуждается. Однако рос Людвиг в семье большой и был вторым по старшинству сыном. Не мог молодец никак не опекать тех, с кем делил хлеб и кров. Да и парнем никогда не был обидчивым. Пытливый разум – молодым людям ветреный друг, нередко сердца глупого слушает. Многое мог простить Людвиг предмету восхищения своему. Очень многое. Пожалуй, почти все.
Спит куница под коньком. Спит девица под окном. Спят бобры по хаткам. Крепко молодец уснул. Токо оборотень не спит. Токо оборотень глядит. Тьма же ей в ответ возвращает свет.
Молчаливо бдела Юшка за молодцем крепко уснувшим. Перевернулся тот с бока на бок, скатилась рука безвольной плетью с края кушетки, едва-едва пола холодного кончиками пальцев коснувшись. Поглядела фейри на потолок, где ровнехонько над ней комната травницы была. Тихо скрипнула кровать. Вздохнула Юшка и с брезгливостью закинула руку Людвига обратно, а сверху плед кочующий небрежно бросила. Не сдюжит баггейн сызнова парня от лихоманки врачевать.
На пол уселась, спиной к кушетке устало прислонилась и головой рогатой покачала:
– Два балбеса из разных сказок. Откуда вы такие выискались?
Крепко спали Людвиг с Пылей. Не могли они услышать Юшку. Но Он услышал. И Он задорно усмехнулся.
Сказочник-затейник, блин.
Глава 9. Под крылом
На закате дня, когда последний луч солнца прячется за линией горизонта и ветер холодит разгоряченную кожу, мир кажется тихим и спокойным. Но древние земли не спят. Они не ведают покоя, полнясь голосами тех, кто в них когда-то пал. Голосами тех, кому в них суждено пасть. Если ты довольно смел, чтоб не затыкать уши, то скоро услышишь их зов. Но помни: не отзывайся!
Заброшенный помещичий пруд на окраине леса – мрачное место, объятое мертвой тишиной. Поросший бледными кувшинками и шепчущим камышом, он спит и видит сны, а во снах к нему являются тени. Приходили к тому пруду на кровавый поклон и те, кто ненависть жнет, и те, кто вкушает любовь. Многих несчастных за свой век приняла мутная вода.
Бредет фигура одинокая, как тень беды среди дороги. Сотней