Вихорево гнездо. Женя Каптур
проглядывали сквозь тучевое решето. На деревенской площади устроили выходное торжище. Тесно, не протолкнуться, приходилось протискиваться меж лавок и лотков купецких. Пыля поднимала высоко над головой корзину с кутятами, боясь, чтоб ту ненароком не придавило в толпе. Много на том торжище всего на радость и продажу было. Тут тебе и гилли87 отличной выработки (хоть сразу покупай и в пляс иди!), полотна с сукном отменные, шкуры дубленные. Тут и снеди разной в избытке: меда душистого, пряностей заморских, вина в бочонках. Редко купцы в здешние края заглядывали. Теперича лишь весной приедут. Налетай, разбирай, пока есть чего! Но не до того честной компании было.
Когда шум торжища за спиной стих, травница с горечью призналась:
– Знаешь, я очень стараюсь, но не всегда понимаю людей.
МакНулли задумчиво прикусил загубник88 трубки. Клубы дыма взмывали вверх, вились над макушкой, облекая ее сродни странному туману. Горький дым впитывался в волосы и одежду. Горький вкус сводил язык и горло. Даже кончики пальцев и те горчили. Людвиг не курил фруктово-табачных смесей и не вдыхал сладостный аромат. Ему мнилось, ежели ты саморазрушаешься, то странно получать от сего действа удовольствие. Разрушение должно нести привкус горечи. И сожаления.
– Юшка как-то мне обмолвилась, мол, не обязательно людей понимать. Достаточно их принимать. Или не принимать. На твое усмотрение. Хм, она баяла что-то и про тараканов, но суть я, вроде, уловил.
– Ни хрена ты, шипс, не уловил, – фыркнула баггейн, вынырнув откуда-то сбоку. Была она, как на иголках: уши прижаты, шерсть топорщится, напряженно втягивают ноздри воздух. Искоса посматривала оборотень на мелькающих то тут, то там случайных прохожих, силясь свыкнуться с ощущением чужого присутствия рядом с собой. От людей Юшке всегда делалось мутно. – Та кют простая бабища с загонами. Толстая, как слой навоза, а толку вдвое меньше. Нечего тут силиться понять.
– Юша, ну нельзя же так о людях! – неожиданно вступилась за твердолобую сельчанку Пыля. – Я уверена, миссис Гурни вовсе недурной человек. Просто недалекий. И она очень много хорошего делает во благо деревни!
– Она делает не во благо деревни, а во благо себя любимой, – цинично парировала фейри. – Как и все люди. Всегда. Однако, ничего не имею против здорового себялюбия. Оно, по крайней мере, честное.
– Ну знаешь…
– Ааа, в жопу! Ничего не знаю и знать не хочу! Зрю в людях я токо плохое. Точка. Да и не верю тому, кто без демонов. А ты, сярун конопатый, даже не смей!
– Я же ничего не сказал!
– Но собирался! – Юшка протиснулась меж Людвигом и Пылей, исхитрившись пакостно растолкать обоих, что те едва удержались на ногах. – Приперлись. Пора кончать с вашей благодетельностью, покуда вы, выпоротки, еще чаво доброго не удумали. И меня не втянули.
Глава 11. Миссис Странная
По крошкам, по крошкам. Все собиралось по крошкам. По глиняным черепкам кувшина,
Гилли – мягкие кожаные кеды-мокасины для танцоров.
Загубник – это окончание мундштука трубки, которое держат между зубами и губами.