Христианский целибат. Величие и нищета. Хавьер Гарридо
преувеличивать его смысл.
Естественно видеть основу посвященной жизни в любви следования за Иисусом, но последнее нельзя путать с его экзистенциальной формой – целибатом, хотя он и является его ясным знаком.
– Значение целибата как экзистенциального знака и решающего выбора формы жизни обусловлено тем центральным местом, которое занимает во всем этом замысле психоэмоциональное измерение.
Но фактически призвания к посвященной Богу жизни формируются по-разному. Для некоторых целибат становится решающим фактором, для других он – лишь один из элементов.
– Во всех случаях опыт идентификации призвания предполагает психоэмоциональный процесс соотнесения бесформенности Божественной Любви со значимой формой целибата.
Парадоксальность
Откуда, в конечном счете, возникает парадоксальный характер нашей идентичности? Богословы упорно пытаются классифицировать эту харизму. Но, мне кажется, подлинная отправная точка для размышления находится именно в парадоксальности этого призвания.
То, что человеческая любовь была возвышена до уровня Таинства, представляется нормальным. Природа и благодать взаимодействуют (и все же нерасторжимость* (*Здесь автор подразумевает требование постоянства целибата, соотнося его с требованием нерасторжимости брака. – Прим. ред.) – это эсхатологическая харизма!).
Но зачем эта харизма, не имеющая естественных предпосылок? Разве таким образом не становится очевиднее ее эсхатологическое происхождение, несистематичность Царства, свобода Духа?
6. Мудрость Креста или самореализация?
Проблема отречения
Размышления, прозвучавшие в конце предыдущей главы, ставят перед нами проблему, на которой мы собираемся остановиться. Как понимать целибат: как закономерность веры, которая требует шага в пустоту? Разве это не значило бы вернуться к манихейскому представлению о религиозной (посвященной) жизни как об отказе от мира и, что еще хуже, к негативно-предвзятому восприятию сексуальности и самой человеческой любви? Можно ли обосновать целибат в нашей сосредоточенной на мирском культуре, настаивая на трансцендентном, лишенном человеческих предпосылок, выборе?
В современном гуманизме трансцендентный выбор, казалось бы, должен быть связан с самореализацией. Ясно, что человек должен научиться выбирать и, следовательно, отказываться от других возможностей. Главное, чтобы он не отказался от самого себя. Вся жизнь зависит от этого процесса постепенного самоосвобождения – признака этического совершеннолетия. Противное было бы отчуждением от самого себя.
Проблема целибата в том, что он относится к отречению, которое неизбежно порождает вопрос: могу ли я отказаться быть мужчиной или женщиной, то есть отказаться от межличностной реализации, выражающейся в любви людей разного пола, не отказавшись при этом от самого себя?
Христианство всегда оправдывало это религиозными причинами, например мудростью Креста; прибегало к классическому