Проблемы кодификации корпоративного и вещного права. Е. А. Суханов
поддержки государства. При этом отсутствует субсидиарная ответственность учредителя-государства по их обязательствам, но исключается возможность признания их банкротами, что по сути означает полное переложение риска их неплатежеспособности на их контрагентов (кредиторов). Данное положение составляет основной недостаток их правового статуса, не говоря уже о давно отмеченных других недостатках (сугубо унитарный характер статуса таких «корпораций»; юридически и экономически совершенно разнородный характер их основной деятельности: от функций государственного управления, осуществляемых Росатомом и Роскосмосом, до чисто коммерческой деятельности Внешэкономбанка, объявленного «некоммерческой организацией», и т. д.)[110]. Разумеется, перечисленные вопросы стали бы «малозначимыми» в случае полного «ухода» таких юридических лиц в сферу публичного права. Между прочим, все это достаточно ясно показывает возможные последствия объявления юридического лица «общеправовой», а не гражданско-правовой категорией.
В Концепции развития гражданского законодательства РФ был сделан вывод о том, что государственные корпорации фактически являются не особым видом юридических лиц (в том числе и не «юридическими лицами публичного права» в общепринятом за рубежом понимании этой категории), а специальным способом создания юридических лиц, уникальных по своему правовому статусу, в результате использования которого возникают «юридические лица sui generis», подобные Центробанку или управляющей компании «Сколково». Именно поэтому ГК РФ не содержит (и не может содержать) единого обобщающего определения государственной корпорации. Что касается принципиальной возможности и целесообразности создания и функционирования таких организаций, то это – дело законодателя (т. е. конкретного правопорядка). Однако в интересах имущественного оборота такого рода юридические лица должны оставаться редким исключением, а не становиться общим правилом путем законодательного признания их статуса в качестве самостоятельной разновидности юридических лиц. При этом в интересах всех участников имущественного оборота необходимо прямо признать либо субсидиарную ответственность учредителей по их долгам, либо возможность банкротства таких юридических лиц.
В связи с этим Концепция развития гражданского законодательства РФ предлагала исключить возможность создания таких «корпораций» в будущем, а также их законодательное признание особой разновидностью юридических лиц. Однако законодатель по фискальным соображениям не согласился с этим подходом, в результате чего в Гражданском кодексе РФ появилось упоминание о новой разновидности некоммерческих унитарных организаций – государственных корпорациях (подп. 14 п. 3 ст. 50)[111]. При этом данное положение было прямо закреплено лишь Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 236-ФЗ[112], т. е. более года спустя после принятия Федеральным законом от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ новой редакции гл.
См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 70–71.
По смыслу закона в эту категорию теперь входит и остающаяся единственной «государственная компания» Росавтодор, правовой статус которой отличается от статуса государственных корпораций тем, что основная часть поступившего к ней от Российской Федерации государственного имущества передается ей не в частную собственность, а в «доверительное управление» (на которое, однако, не распространяются нормы гл. 53 ГК). Очевидно, что содержащая это определение норма п. 1 ст. 7.2. Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» (СЗ РФ. 1996. № 3. Ст. 145; далее – Закон об НКО) изначально рассчитана именно на статус Росавтодора, а не других возможных «госкомпаний».
СЗ РФ. 2016. № 27 (ч. I). Ст. 4169.