Последнее слово. Книга первая. Людмила Гулян
девушки сокрушительный удар. Тогда она расценила это не обычным унижением – Деверо смертельно оскорбил ее. Но сейчас, когда у нее появилась возможность вновь обдумать вчерашние события, Алаис попыталась взглянуть на происшедшее с его точки зрения: после полученнного от Кедифера послания он вполне мог считать себя обманутым и униженным. И то, что она не имела никакого отношения к действиям аббата, ни в коей мере не умаляло ее собственной вины перед Деверо. Конечно, она могла бы попытаться оправдаться перед ним, но вряд ли бы он поверил ей.
– Что же теперь? – с тоской прошептала она, стискивая руки. – Как мне быть дальше?
Слезы отчаяния подступили к ее горлу, но она со всей решимостью, на какую была способна, сдержала их. «…борись…» – вновь прозвучал в ушах голос настоятельницы, отдаленный, но полный страстной веры. «За что бороться?» потерянно думала она, вспоминая выражение глаз Деверо – когда он смотрел на нее, там, в шатре. Их отношения, еще не успев начаться, оказались совершенно испорченными обстоятельствами, возникшими по вине других.
Машинально заправляя за ухо выбившуюся из косы прядь, Алаис вдруг вспомнила, что еще не приводила себя в порядок. У нее не было с собой никаких вещей: в спешке покидая манор Черлтона, она ничего не взяла с собой. То немногое, что было ей одолжено в аббатстве, она не пожелала брать из принципа. На столе стояли бронзовая лохань и кувшин с водой; умывшись, девушка утерлась льняным полотенцем и принялась переплетать волосы.
И тут в дверь постучали.
Сердце девушки испуганно екнуло; выпрямившись, она с тревогой уставилась на дверь. На пороге появилась молодая женщина в простом темном платье грубой шерсти, с подносом в руках. Поклонившись, женщина поставила поднос на стол и нерешительно приблизилась к Алаис.
– Госпожа, – она протянула ей костяную гребенку.
Алаис, переводя дыхание, поблагодарила ее.
– Я могу причесать вас, госпожа, – вопросительно посмотрела на нее незнакомка.
Алаис отказалась – она привыкла делать это сама, однако попросила служанку сопроводить ее в уборную. Когда они вернулись в комнатку, женщина с привычной проворностью принялась сворачивать постель. Алаис к тому времени причесалась и убрала косы под покрывало.
– Госпожа, милорд прислал вам еду, – служанка пододвинула табурет к столу. – Не угодно ли чего-нибудь еще?
Алаис вновь поблагодарила ее, и женщина с поклоном удалилась. Девушка приблизилась к столу: на подносе исходил паром свежеиспеченный хлебец, на небольшом глиняном блюде уложен нарезанный тонкими ломтиками овечий сыр, рядом – свежее масло; в чаше, судя по рубиновому цвету жидкости, было вино. Она принялась за еду: разломила теплый хлеб и намазала его маслом. Не привыкшая к вину, с опаской отхлебнула маленький глоток – оно ей не понравилось; сморщив нос, потрясла головой и, чтобы избавиться от неприятного