Последнее слово. Книга первая. Людмила Гулян
ты гневаешься на меня, но позже поймешь, что я был прав. Она – твоя жена. Сделай так, чтобы ни у кого больше не возникло сомнений в этом! Ибо только так можно прекратить всю эту возню вокруг наследия Гволлтера и положить конец страданиям этой несчастной.
С этими словами Лэнгли повернулся и вышел.
Деверо, не отрываясь, смотрел на ложе. Холодная ярость душила его. Ярость на женщину, унизившую его. Ярость на Лэнгли, вынуждавшего его на насилие. Ярость на самого себя за то, что не осмеливался ослушаться Лэнгли. И эта ярость, как ни странно, оказалась спасительной: он вдруг понял, как должен поступить – так, чтобы, не нарушая воли наставника и старшего друга, не пойти против себя самого.
* * *
Алаис не понимала, что происходит. Она чувствовала враждебное настроение Лэнгли, и не решалась спросить его о Деверо. Тем не менее она без колебаний покинула седло, когда он протянул ей руку. Так же послушно она проследовала за ним к шатру и вошла внутрь – он услужливо придержал перед ней приподнятый полог.
Когда глаза ее освоились с полумраком, она узнала Деверо – и не смогла удержать слабого восклицания. Он пристально смотрел на нее, не шевелясь, отмечая про себя, что, как и положено замужней женщине, она прикрыла голову покрывалом.
С сильно бьющимся сердцем Алаис шагнула к нему: он здесь, он все же приехал за ней! Она хотела было заговорить, но полный жгучего презрения взгляд его заставил ее застыть на месте.
Так, молча, они глядели друг на друга. Алаис поняла, что послание аббата достигло цели. Она с трудом узнавала в нем того, кто несколько дней назад был к ней так добр и участлив: меж сдвинувшимися бровями его пролегла гневная морщинка, крылья носа подрагивали, уголки плотно сжатого рта опустились книзу – даже на расстоянии девушка ощущала волну исходившей от него острой неприязни. Внезапная усталость охватила ее: она поняла тщетность своих надежд. Чувство гордости не позволило ей рассказать ему всю правду, и она покорно ждала развязки.
Наконец, Деверо двинулся к ней – шаги его сопровождались приглушенным звяканьем надетой под туникой кольчуги; не говоря ни слова, ухватил ее за локоть и подвел к узкому ложу – Алаис недоуменно уставилась на белую простыню. А когда поняла, что сейчас произойдет, сдавленно вскрикнула и отшатнулась. Он обошел ложе и остановился напротив девушки. Не спуская с нее горящих мрачным огнем глаз, неторопливо вытянул руку над ложем; вынув из ножен кинжал, быстрым и точным движением рассек кожу на ребре ладони.
Замерев, не в силах пошевелиться, Алаис наблюдала за ним расширенными глазами, все еще не понимая. Обтерев лезвие о тунику, Деверо убрал оружие, затем встряхнул рукой над ложем – и простыня расцвела алыми пятнами. Склонившись, он размазал кровь пальцами; не сводя взора с ее лица, отступил и с расстановкой произнес:
– Пусть теперь кто-нибудь осмелится усомниться в законности нашего брака!
С этими словами он сгреб простыню