Последнее слово. Книга первая. Людмила Гулян
доску с нарезанным хлебом, освобождая место перед собой; разложив пергамент на столе, разгладил его широкой ладонью и углубился в чтение. По мере того, как его глаза опускались ниже, лицо его мрачнело все больше. Закончив, он долго смотрел на скреплявшую послание восковую печать Кедифера, кусая губы и постепенно наливаясь яростью.
– Так, – обронил он. – Я был прав: она недалеко ушла от своего брата. Проклятье!
Рука Лэнгли непроизвольно сжалась в громадный кулак – так, что костяшки суставов побелели, и этим кулаком он с силой грохнул по столу. Блюда подпыгнули, оловянные чаши опрокинулись и со звоном попадали на землю. Крутившаяся у ног Руперта собака, заскулив, поджала хвост и шмыгнула под лавку.
Заканчивавшие трапезу солдаты оглянулись, с удивлением таращась на Лэнгли: впервые они видели обычно невозмутимого и выдержанного рыцаря в таком гневе.
– Ну, ладно, – сгребая послание, Лэнгли порывисто поднялся из-за обеденного стола. – Мы еще посмотрим, кто кого!
Он прямиком направился к констеблю. Охранники, не останавливая, пропустили его в шатер. У узкого складного стола Фалк де Брент, в красной тунике поверх темно-зеленой шерстяной рубахи, проглядывал недавно доставленную в крепость королевскую почту. Заслышав шаги, констебль обернулся; недовольно нахмурившееся было лицо его разгладилось при виде Лэнгли.
Сидевшая у стола молодая женщина подхватила свое шитье и поспешно удалилась в отгороженный занавесью угол шатра.
– Прошу прощения, милорд, что нарушаю ваш покой, – склонил голову Лэнгли. – Дело не терпит отлагательств.
Де Брент кивнул, небрежным жестом бросая распечаннный пергамент на стол.
– Говори, Лэнгли.
– Сначала прочтите это, милорд.
Шевеля губами, констебль ознакомился с посланием Кедифера.
– А! Девица, выходит, пошла на попятную? – он иронично выгнул бровь.
– Она разыграла Деверо, и теперь требует свободы, – голос Лэнгли был спокоен, но серые глаза его потемнели от гнева. – Я не допущу этого.
– А что говорит сам Деверо? – поинтересовался де Брент, возвращая ему послание.
– Я не спрашивал.
– Что ты собираешься делать?
– Оскорбление нанесено не только Деверо. Я послал его с ней, и я несу полную ответственность за случившееся. Она воспользовалась его неопытностью и благородством, но я не позволю ей сделать из него посмешище.
– Как ты намерен поступить? – в голосе де Брента послышалось любопытство.
– Милорд, я заберу ее из аббатства сам.
Заявление Лэнгли не вызвало особого восторга у констебля. Хмыкнув, тот прошествовал к своему креслу; усевшись, воззарился на рыцаря, недовольно хмуря брови.
– Мы должны быть крайне осмотрительны, – напомнил он Лэнгли. – Необдуманные поступки могут привести к тяжелым последствиям. Стоит ли рисковать нашим и без того нелегким положением ради какой-то ветренной особы?
– Милорд, Алаис де Бек – законная жена Деверо, со всеми вытекающими