Сюжетная типология русской литературы XI-XX веков (Архетипы русской культуры). От Средневековья к Новому времени. Владимир Васильев
ХIII века. Они характеризуют Русь как воинское государство.
Состояние усобицы, войны было почти непрерывным как для Киевской, так и Московской Руси290. Описывая фигуру князя в литературе ХIХIII веков, Д. С. Лихачев замечает: «Главные добродетели князя – быть “величавым на ратный чин”, быть готовым жертвовать своей жизнью за свою честь, за честь Русской земли, мстить за свой “сором” или “сором” Руси»291. Но не только князю предписывалось быть воином. В годину опасности на защиту своей земли становился каждый, кто мог держать оружие. Судьба воина – походы, ранения, гибель на поле брани – типична для человека Средневековья. «Дивно ли, оже мужь умерлъ в полку ти»292, – писал Владимир Мономах своему врагу, князю Олегу Черниговскому, прощая его за убийство в усобной схватке своего сына. «Аще и брата моего убилъ еси, то есть недивьно, в ратех бо и цари и мужи погыбають»293, – обращался к нему и брат убитого, князь Мстислав. «Аще мужь убьенъ есть на рати, то кое чюдо есть?»294, – звучат сохраненные летописцем слова Даниила Галицкого, доказывая нам, что подобные выражения были распространенными и типичными в Древней Руси. Ср. русскую пословицу: «Солдату умереть в поле, матросу в море»295.
Итак, воин – фигура для Средневековья абсолютно типичная и репрезентативная в той же степени, как, например, и фигура монаха.
Монах – герой «жития», воин – герой «воинской повести». «Житие» – жанр церковной письменности, историческую «воинскую повесть», как было отмечено, принято относить к разделу мирской литературы. Несмотря на то что названные типы повествования разведены по разным сферам письменной культуры, есть несомненный смысл в том, чтобы сравнить образы воина и монаха, равно как и их жизнеописания в древнерусских текстах.
Казалось бы, что общего между воином и монахом? Первый живет в миру, он может быть и князем, и боярином, и земледельцем, и ремесленником. Пока нет войны, каждый занимается своим делом. Второй, совершив постриг, отрекается от всего мирского и не принадлежит более к миру живых, он принял звание «живого», «непогребенного мертвеца». Отвергшись от мирских путей, монах избирает путь, ведущий в царствие небесное.
Путь монаха резко отграничен от пути человека мирского, в том числе и воина. «Яко же бо нелепо мертвец на конь всажен, тако же и мних власть в мире прием: но овому свое есть, еже во гробе вложится, овому же, еже в келии затворився плакати грех своих и всячески нудитися, еже удалитися всего честнаго в мире сем. Аще ли мертвый на коне, инок же власть держа, то обое кроме естества. Мирскому бо мирская подобает строити, а иноку иноческий путь правити»296, – поучал иноков Кирилло-Белозерского монастыря Иван Грозный.
Чернецу запрещено одевать воинскую одежду (как и любую другую, кроме монашеской297) и брать в руки оружие298. Он не должен иметь «ни тула, ни меча, ни шлема, ни копия <…> (понеже ему не дано то, ни повелено от сотворшаго вся того держати)»
В связи с этим напомним следующие вычисления Н. Аристова: «В 1055–1238 годах было 80 областных войн; некоторые из них тянулись 12–17 лет» (Аристов Н. Промышленность Древней Руси. СПб., 1866. С. 251). Известны подсчеты В. О. Ключевского. «В продолжение 234 лет (1228–1462) северная Русь вынесла 90 внутренних усобиц и до 160 внешних войн» (Ключевский В. О. Соч. : в 9 т. Т. 2. С. 45). Ср.: «За ХIII–ХIV и первую половину ХV века русские выдержали более 160 войн с внешними врагами» (Мавродин В. В. Образование русского национального государства. Л., 1941. С. 127). «Ильин в своей книге “Сущность и своеобразие русской культуры” напоминает, что Россия в большей части своей истории была осажденною крепостью. Ссылаясь на С. Соловьева, он указывает следующие цифры: с 800 до 1237 года каждые четыре года происходило военное нападение на Русь; в 1240–1462 годах было двести нашествий. Ильин подсчитывает, что от 1368 до 1893 год, т. е. в течение 525 лет было 329 лет войны, значит, два года войны и один год мира» (Лосский Н. О. Характер русского народа. Кн. первая. Посев. 1957. С. 49). «Сообщения о военных походах занимают более половины летописи», – характеризует В. В. Кусков «Повесть временных лет» (Кусков В. В. История древнерусской литературы. 5-е изд. М., 1989. С. 51). Данный факт красноречиво свидетельствует о той роли, которую война играла в рассматриваемую эпоху, и значимости воинской тематики для средневековых авторов.
Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси // Лихачев Д. С. Избранные работы : в 3 т. Л., 1987. Т. 3. С. 48.
Поучение Владимира Мономаха // ПЛДР. ХI – начало ХII века. М., 1978. С. 412.
ПВЛ // ПЛДР. ХI – начало ХII века. С. 246.
Галицко-Волынская летопись. С. 326.
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. М., 1990. Т. III. С. 257.
Послания Ивана Грозного. М.–Л., 1951. С. 184–185.
В свою очередь, «необходимо иметь в виду, что ношение монашеского платья не монахами считалось на Руси совершенно недопустимым. Тот, кто надел это платье даже случайно, обязан был принять постриг» (Панченко А. М., Успенский Б. А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого монарха // ТОДРЛ. Л., 1983. Т. 37. С. 57).
Запрет распространялся и на занятия охотой. «Попам и епископам митрополит Георгий (ок. 1065 – ок. 1076. –