Мы были в этой жизни. Эдуард Говорушко
меня любили. Каким-то седьмым чувством я всегда понимал, что от меня хотят услышать и получить, и ожидания, как правило, оправдывал. И мне нравилось вызывать симпатию у посторонних взрослых, хотя подлизой никогда не был и подлиз презирал.
С возрастом заметил, как любовь к спорам и желание вызывать симпатию всё чаще и чаще входят в противоречие, но ничего с собой поделать не могу. Тот мамин урок не пошёл впрок.
Учились мы с братом самостоятельно и хорошо, практически не обращаясь за помощью к отцу. Более того, когда он стал преподавать мне нелюбимую математику в восьмом – десятом классах, для меня стало делом чести найти иной вариант решения задачи, чем предложенный учителем. Чтобы никому из одноклассников и в голову не пришло, будто я воспользовался отцовской помощью или переписал решение с его тетради. Таким образом, со временем математика стала для меня одним из самых привлекательных предметов.
Никогда не забуду первый свой поход в баню вместе с отцом. Тогда я впервые увидел рану – впадину над пояснице над правым бедром величиной с добрый мужской кулак. Долго не мог отвести от неё глаз, а потом заметил – не я один. К отцу подходили деревенские мужики и уважительно спрашивали:
– Ничего себе осколок! Как же ты, Романович, выжил после такого?
Отец нехотя ответил: повезло, мол. Взял тазик, замочил веник и позвал меня на полок. После того как попарился на самой верхней, третьей полке и похлопал меня на первой, попросил намылить мочалку и потереть ему спину. Я старался как мог, но бережно обходил больное, как мне казалось, место. Отец успокоил:
– Не бойся, везде натирай что есть силы. Всё давно зажило. Зажило-то зажило, но аукнулось лет через двадцать, когда вдруг «отнялась» правая нога.
Инвалидность врачи связали с ранением в сорок первом.
До того памятного дня мама мыла нас в корыте. Баню по последнему слову тогдашней техники – с хорошей парной, мыльней и предбанником – построил в совхозе один из первых послевоенных директоров по фамилии Сакович. Крупный полный мужчина, любитель помахать веником… Помню, после парилки бросался в речку, уже подёрнутую первым ледком, и плыл размашистыми сажёнками, не боясь порезать руки острыми, как стекло, осколками. На это зрелище собиралось полюбоваться много народу, кое-кто восхищённо цокал и подзадоривал рядом стоящих. Но больше смельчаков не находилось.
Сакович был мужем третьего секретаря райкома партии, Татьяны Фёдоровны Корниенко, одной из организаторов партизанского движения на Рогачёвщине, а потому и отделался лишь выговором за самовольное строительство объекта роскоши. Областное начальство, наехавшее в совхоз, попарившись, попеняло директору за недостроенный амбар и вынесло дело на бюро райкома… А между тем в банные дни в совхозную баню стекались не только жители близлежащей деревни Остров, но и из более отдалённых – крестьяне строили и восстанавливали хаты, на домашние баньки ни денег, ни леса не было.
Был в Поболово ещё один любитель попариться – Руман Щукин.