Юродивый. Рассказы. Валентин Свенцицкий
русскими войсками.
Он обратился к Соне шутливо:
– А вы, Софья Григорьевна, разве не русская – вам всё равно?
Она сказала неожиданно:
– Да. Мне это безразлично.
– Как безразлично? Ведь вы же понимаете: судьба мира решается!
– Да, понимаю. Но мир такой большой, что его судьба от меня не зависит, а я такая маленькая, что до моей судьбы ему нет никакого дела.
– Но позвольте, – так и вскипел старик, – если бы все рассуждали, как вы, – Россия давно погибла бы.
Соня устала спорить.
– Пусть другие рассуждают иначе, – проговорила она.
Николай Сергеевич вмешался:
– Твоё равнодушие совершенно отвлечённое. Если бы понадобилось – ты первая принесла бы себя в жертву.
Соня опустила глаза и стала рассматривать скатерть.
Николаю Сергеевичу показалось, что Соня не хочет с ним говорить.
Он давно заметил: она разговаривает со всеми, кроме него. Достаточно сказать ему слово – сейчас же замолчит.
Чтобы проверить, он сказал настойчиво:
– Ты как думаешь: только избранные способны на геройство?
Соня молчала.
– Я тебя спрашиваю, Сонечка, – сдержанно сказал Николай Сергеевич.
Она подняла голову и холодно сказала:
– Я не расслышала. Ты неясно произносишь слова.
– Кажется, я не виноват, что у меня изуродованы губы…
Соня и на это не ответила ничего.
Стало мучительно неловко.
Вечером, когда гости ушли, Николай Сергеевич подошёл к Соне и взял её за обе руки. Они были холодные, безжизненно лежали в его руках.
– Соня, я должен поговорить с тобой серьёзно.
Она повела плечами, точно от холода, и сказала:
– О чём?
– Ты знаешь – о чём. Не заставляй произносить слова, от которых больно. Так будет и тебе, и мне легче.
– Я не понимаю, – по-прежнему равнодушно проговорила она.
Николай Сергеевич больше не мог сдерживаться:
– Да пойми же, пойми, нашу жизнь узнать нельзя… Я не сужу тебя нисколько… Я сам говорил тебе… помнишь? Такого любить нельзя… Но тогда лучше разойтись… Скажи только одно слово… Скажи, что ты больше не можешь любить… И я уйду… Скажи прямо. Не делай того, что ты делаешь… Не мучай ни себя, ни меня… Я не буду мешать твоей жизни… но я должен знать правду. Иначе с ума можно сойти… Ну скажи прямо…
Он опять взял её за руки.
– Нет, нет, пусти… Я не знаю… Я ничего не знаю…
Она выдернула руки и ушла…
* * *
Соня ушла в детскую. В маленькую комнату около спальной.
У Сони скоро должен родиться ребёнок, и в детской стоит пустая кроватка, маленький столик, стулья, игрушки… На полу пушистый, мягкий ковёр.
Всё это они с Коленькой покупали и устраивали перед его отъездом на войну.
Соня едва дошла до стула. Ноги у неё ослабли. Глаза были полны слёз, и она ничего не видела перед собой.
…Неужели же,