Обручник. Книга вторая. Иззверец. Евгений Кулькин
не мажут.
Потому он спрашивает:
– А мне можно попробовать?
Кажется, отказа нет.
Вот пододвинут мольберт.
Положена бумага.
И – рисунок начал свой путь к совершенству.
Хотя, может быть, он оговорился.
А там кто его знает.
От смешного до великого – один шаг.
А на дворе – нежная зелень.
И исходящий великолепием Париж.
Только бы не переключить свое внимание на хохочущего попугая, а то подумают, что он еще не вышел из детства.
10
Когда мы соберемся в стаи,
Когда мы в стаю соберемся,
То суши часть одна шестая
Куда-то в космос откочнется.
Троцкий смотрел на этого хилого полумальчика.
Наверное, он все же был полумужчиной.
Что-то в нем показывало недовершенность.
Некую несостоятельность, что ли.
Но он уверял, что знал лично Маркса, а с Энгельсом даже пил на брудершафт.
И, кажется, некий вихрь, который заклубился в начале века над просторами Европы, посмел сюда, в Швейцарию, такое количество непонятных самим себе людей, что находиться среди них было одновременно интересно и боязно.
Вот тот поэт с лицом младенца. А далее молодой человек с обликом старика. Потом какой-то гигант, жонглирующий гирями, и карлик, демонстрирующий способности морской свинки, – все эти люди были из России.
Как они тут очутились.
Точнее, что их сюда привело, сказать смог только карлик:
– Тут почти не бывает морозов.
Был среди них и Боязник, как назвал его Троцкий.
Это личность особого толка.
На ночь он выходил из отеля на улицу, сооружал там себе шалаш из двух, как он утверждал, переживших две кругосветки, парусов, и там – спал.
И делал он это оттого, что боялся ночевать в помещении.
– А вдруг землетрясение, – говорил он. – И проснуться не успеешь. Когда же он шел на прогулку к Женевскому озеру, то надевал себе на шею спасательный круг.
– Вы собираетесь купаться? – как-то спросил его Троцкий.
– Упаси мою милость! – воскликнул тот.
– Ну – зачем тогда круг?
Боязник достал из кармана блокнот и прочитал:
– «Третьего марта одна тысяча девятьсот первого года, ничего не подозревающий господин Н. прогуливался со своей собакой…».
Короче, текст был длинный, а суть его сводилась к тому, что какая-то подвыпившая компания, в скобках было подчеркнуто «предположительно русских», праздно проводя в этом же месте досуг, сперва бросила в воду собаку, а когда Н. укорил их, и самого его.
Собака спаслась, чего не скажешь о ее хозяине.
Боязник хотел жить долго.
Он так и говорил:
– Возраст дан человеку не для того, чтобы оправдывать количество прожитых лет, а чтобы означать этапы своего развития.
Вот у вас сейчас проходит процесс накопления пространства.
Ведь, кажется, вы совсем недавно выехали из России в Англию, а потом из Лондона припожаловали сюда.
Кажется, Троцкий рассказывал Боязнику, что проделал