Провинциальные тетради. Том 2. Вячеслав Лютов
в русской литературе опять-таки было сделано маленьким стихотворением Фета:
Чудная картина,
Как ты мне рода:
Белая равнина,
Полная луна,
Свет небес высоких
И блестящий снег,
И саней далеких
Одинокий бег.
Л. Толстой восхищался этим стихотворением и говорил, что каждое выражение здесь – картина. Та же картина, лишь за исключением предутренней экспрессии, в стихотворении «Шепот, робкое дыханье…» – нет ни действий, ни динамики, как нет сказуемого (о чем восторженно писал Д. Благой).
Такие статичные картинки, целиком отвечавшие идее «чистого искусства», не могли и восприниматься ничем иначе, нежели изящной словесностью. Читателю предлагалось самому войти в картину и наполнить ее движением. Но русский человек ленив, а Созерцатель никуда не зовет. Потому-то созерцательный пейзаж «восхитителен, но совершенно бесполезен».
Впрочем, русская созерцательная лирика не так уж обширна. Есть созерцательные картинки у А. Майкова:
Бледнеют тверди голубые:
На горизонте – все черней
Фигуры, словно вырезные,
Вдали пасущихся коней…
У К. Бальмонта:
Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн…
У А. Блока:
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека,
Бессмысленный и тусклый свет…
У Б. Пастернака:
На захолустном полустанке
Обеденная тишина.
Безжизненно поют овсянки
В кустарнике у полотна.
Бескрайний, жаркий, как желанье,
Прямой проселочный простор,
Лиловый лес на заднем плане,
Седого облака вихор…
У Ю. Попова:
Солнца медленный исход.
Шорохи из леса.
Опустевший огород
В дымовых завесах…
Однако, время антологий все же еще не пришло, а потому поспешим ограничить примеры, чтобы поговорить о другом – об эстетической оценке созерцания и созерцателя.
* * *
Эстетический разум западного человека в последние два-три века с созерцанием и созерцателями усиленно борется; созерцание оказывается по ту сторону искусства (не станем оспаривать). Судите сами.
У Гегеля: «Подлинный предмет поэзии составляют не солнце, не горы, не лес, не пейзаж, не внешний облик человека, а духовные интересы». У Шеллинга: «Если художник сознательно захотел бы полностью подчиниться действительности, то он создавал бы слепки, а не художественные произведения». У К. Г. Каруса: «Художник должен рисовать не просто то, что видит перед собою, но и то, что видит в себе». Говорил о «слепках с действительности» и Н. Бердяев: «Фотография проивзодит тяжелое, удручающее впечатление.
Положение поэзии, таким образом двойственное: с одной стороны, она выражает то, что выражает, а с другой, неизбежно символизируется, мифологизируется,