Город. Глеб Олегович Белянин
на бок и последние слёзки стекали по щеке, окропляя белую ткань.
Внутри у Паши всё затихло, спряталось, съежилось, потяжелело вдруг внезапно. Так же как тогда, когда он вспоминает о родителях.
Он осторожно выпустил её пальцы из своей руки, взялся за край одеяла и сдёрнул его.
Девочка, до этого момента прятавшаяся за белёсой тканью, теперь обнажила своё тело.
Кожа, стягивающая кости. Кости, впивавшиеся в койку. Будто на кровати лежала не девочка, не человек, а груда палок, потускневшее и рассыпавшийся отголосок человека.
И другая рука, за которую Павел не держал её. На другой руке неестественно скручено-сжатые в агонии тонкие пальцы.
Он, боясь прикоснуться к ней так, что её тело рассыпется, протянул к ней руки. Собрал груду костей и прижал к себе как нечто сокровенное и дорогое.
Паша шёл вдоль коек, огибал одну за другой, пробирался сквозь стальнопрутный лабиринт белых кроватей, время от времени утыкаясь в тупики.
Он шёл молча. По его щекам катились слёзы.
Никто на него не бросил даже беглого взгляда.
Наконец-то он вынырнул из этого переплетения, врезался в стол, за которым сидела женщина. Главный врач.
Он позвал её тихонько, та обернулась, тоже бегло, как и все, почти не глядя, посмотрела в его сторону.
– А, эту? Направо.
И дальше уткнулась в какие-то бумаги.
А он стоял и ждал, когда она осмотрит её. Скажет что-нибудь. Выпишет есть побольше супа, поменьше выходить на улицу или вообще не выходить, а главное, выздоравливать.
Но врачиха молчала.
Черкнувши ещё пару строчек на своих бумагах, она будто заразилась мыслями Павла, услышала звон в его черепе, снова оторвалась от своих дел. Осмотрела чуть внимательнее его и эту груду костей, которая лишь отдалённо напоминала ребёнка. И сказала:
– Ну, что смотришь своими мокрыми глазами? Смерть. Труп. Причина:истощение. Направо.
У Павла внутри всё ещё сильнее потяжелело. Скрутилось что-то тигровым питоном и тоненько пожирало само себя.
Он повернулся и пошёл направо. Там лежало несколько тел. Просто лежало, сложенные друг к дружке.
Паша знал как это происходит и знал как обращаются с людьми после их смерти. Знал, что их вот так вот складывают весь день, а вечером отвозят в тележке хоронить.
Но сам лично никогда этого не видел и видеть не хотел. Больно было как-то смириться с этим. А ещё больнее было в этом участвовать.
Он уложил её аккуратно рядом с остальными, посмотрел на неё ещё немного.
– Надеюсь, ты сейчас в раю, – бросил он ей и направился к выходу.
На улице Павел упал на колени и разрыдался.
* * *
Город.
Маленький оплот всего человечества. От семи миллиардов остались лишь жалкие крохи. Всего несколько тысяч жизней, и тем суждено умереть холодной смертью.
Когда мир сковала пурга, люди покинули свои прежде уютные дома. Покинули города. Оставили всё то, что возводили и оберегали веками.
Холод