Главный переход. Пантерина Трамич
промурлыкала в полосатом костюмчике Дмитриевна. – Светлый бархат с тёмными окнами.
Дяде Лёше пригрезилось, что в Пантелеевском доме находятся только Зоя и лемуриец с Игнатьевым, и потерял мысль о них, переключившись на кроны деревьев, расстелившиеся под карнизами рыхло-зелёной постелью. Степанович высунулся и заметил, что в кронах сидят белые голуби. Они приветливо и гипнотически глазели, ворочая головками, курлыкая. И он смотрел, смотрел, смотрел на птиц, теряя ощущение времени, забывая о Елене Дмитриевне, об Инге… Вдруг голуби разом занервничали, поворачивая головки к Пантелеевскому дому.
– ПОМОГИТЕ! ПО-МО-ГИ-ТЕ!!!
Очнулся. Моментально увидел в окне через двор Зою, которую пытались оттащить вглубь.
– Уйдите с дороги. – Инга, лупя по органам зрения лампочкой, протиснулась между сторожем и вдовой. – Ёлы-палы, этот гад всё-таки забрался в дом! Где там Павел? Катя! Идём со мной! Скорей!!!
– Не пойду.
– Как это?
– Не пойду, и всё. Спать хочу.
– Ах ты… Степаныч?
– Куда ж я денусь, – мобилизовался дядя Лёша, наблюдая, как наглая говорящая Катя укладывается спать обратно в раковину.
– Я с вами, – решилась Елена Дмитриевна.
Домохранительница воспротивилась и – без толку, Елена первая покинула квартиру и первая достигла Пантелеевки. А дева в балахоне с неугасающим огнём на лбу рывком открыла дверь подъезда и полетела к лифту. Степаныч дёрнулся за ней, вдова цеплялась за него, как за перила. Прошамкал сонный голос Павла – из только что как будто заколоченной двери:
– А что случилось?
– Что случилось?! – заорала Инга. – Зою увечат, а ты, осёл, дрыхнешь.
– Не может быть!
…Пара брошенных в довес горячих реплик тлела на лестнице. Четвёрка спасателей, заправившись в лифт, подъезжала к четвёртому-Зэд. Дядя Лёша теребил бороду, по инерции чувствуя себя виноватым.
Выскочили из лифта. Павел ахнул:
– Я ключ не взял.
– Дурак.
Стукнув пару раз в лоскутную обивку, вышибли дверь со всеми её лоскутами. В квартире стояла тишь.
– Зоя? Зоенька, вы где? – Дядя Лёша включил свой фонарь, не глядя на Ингину лампочку.
– Зой, ты жива??? – крикнула Инга и вместе с Павлом и сторожем заметалась по сумрачному жилью; Елену Дмитриевну обуяла нерешительность, заставив придерживаться шкафа в прихожей.
Голос Вовкиной пассии проворчал:
– Да жива я. Охраннички. – И сама она показалась из дальней комнаты, с будильником и его наполовину вывалившимися механическими кишками. – Била им, – доложила квартирантка.
Елена Дмитриевна подбежала к ней, осторожно взяла из её рук предмет:
– Никто вас не тронул?
– Если бы тронул по-настоящему, ты бы с ней не разговаривала сейчас, – промолвила Инга. – Он её уничтожить хотел.
– Зачем?
– Затем что завидно, – отрезала Зоя, отобрала