Главный переход. Пантерина Трамич
дядя Лёша.
– Пусть поживёт с Виктором Фомичом, – ответила из поднебесья Иеремиила и по-учительски осмотрела Игнатьева. А потом зачем-то бросила взгляд в сторону и только тогда спряталась в облаках. Учитель посмотрел туда, куда брошен взгляд – у дома с изюмом мелькнула чья-то вытаращенная тень.
– Нет! – заорал Виктор Фомич.
– Что такое? – Сторож панически уставился туда же, куда глядел Игнатьев. – Фу-у… Это Исай.
Вдова дрожала всем телом.
– Ис?.. – попытался переспросить математик.
– Пойдём, – простонал дядя Лёша.
Вместе с тем Исай Брянцев исчез в подъезде. Озадаченный. Иеремиила заявила ему по специальной, исключительно им обоим доступной связи, что он бездельник.
– Не могу я инспектировать всю улицу. Выгоревший дом не мой, – силился оправдываться Брянцев, шурша по лестнице в свою двадцать девятую квартиру. Когда он дошуршал, Алексей Степанович и трое вызволенцев сдвинулись с мест и вереницей потянулись прочь из чёртова двора.
Светало. Именно светало… несмотря на то, что и двух часов ночи не стукнуло. Хлынул дождь с градом. Одна из крупных градин угодила в выгоревший дом, пролетела в щель, разросшуюся над кладовкой, и ударила по часам. Часы покосились и встали, поперхнувшись градиной. Возникла тишина. Несколько минут спустя из-под половицы вылезла старуха. Расправилась, как гармонь, хмыкнула и подняла с пола палку с гвоздями. Бездумно стукнув ею по ладони, Смерть взвизгнула: гвозди прошли насквозь, закапало чёрное.
– Сволочи, – процедила старуха.
VII. Павел и другой человек
Четверо погорельцев брели под ледяным градом мимо серых неуютных гаражей. Игнатьев мямлил себе под нос неразборчивое, Елена вздыхала, дядя Лёша пялился в землю, сопротивляясь порывам ветра, а лемуриец уныло и неотступно плыл позади.
– Вы не находите, что светает уже? – осторожно осведомилась Елена Дмитриевна.
– Да, – буркнул сторож.
Добравшись до третьего подъезда, компания бесшумно втянулась в него, и двери бесшумно захлопнулись. Внутри стоял грустный Павел.
– М-да, Алексей Степанович. Со Смертью не шутите больше.
– Павел, поверьте, мне и без вас досталось. Давайте проводим скорей Игнатьева, а то я видеть его не могу.
– Как? – недоумевающее и с обидой спросил Игнатьев. – Я вас спас. Я ей по морде треснул!
– А кто меня туда потащил?
– А сами-то вы чем думали? – проскворчал Павел.
– Ладно, ладно. Ничем не думал. Пошли.
Приехал лифт – ещё более древний и скрипучий, чем в четвёртом подъезде. Панель с кнопками разрослась, как на дрожжах, – дополнительных этажей проявилось целых двенадцать. Павел нажал «4-L», и лифт потащился вверх. Вконец удручённый Игнатьев к промежуточным этажам, проползавшим мимо окна кабины, в отличие от Елены был полностью равнодушен. Елена Дмитриевна неотрывно их созерцала. Лемуриец вытаращился на панель с кнопками. Павел краем глаза