Главный переход. Пантерина Трамич
но путь ожившего впоследствии труднее.
– М-да. – И слёзы скрылись в кулаке-ладони.
– Со старухой пока не встретитесь, думаю. Теперь за вами – Михаил. Умер в возрасте двадцати четырёх лет, всё в том же дворе, только возле двадцать второго дома. История длинная, может, он сам вам расскажет. Отведёте в Переяславский дом, в первый подъезд, самый высокий. Инга встретит на улице.
– А если её кто увидит? С её-то лицом?
– Да не дура она! Не увидит её никто, не волнуйтесь.
– Вы знаете, вот что спросить собирался: а не надо ли мне на могилы сходить, навестить этих всех, вызволенных?
– Вы с ума сошли? Эти все – рядом с вами. Вы и так устаёте. За могилами смотрят сторожи кладбища.
– А родственники?
– Отошли уже. В мир и-ной.
– Ясно, всё понял. Идти мне, наверно, пора.
– Действительно, вам бы поспать. Да и я притомилась.
Её гость побрёл к выходу, вновь обратив на перья внимание. Остановился.
– Иеремиила, а почему у вас нет крыльев?
– Упразднили, – машинально ответила она. – Идите-идите. Мне надо ещё прибраться.
Он спустился по тёмной лесенке в толщь подъезда и оглянулся, как будто пытаясь припомнить что-то, но так и не вспомнил, – затопал дальше к себе, в квартиру, размещавшуюся под башенкой аккурат.
Там его, всё-таки, осенило: «Эх, забыл, как теперь с Михалычем? Домино второй раз? Глупо. И нельзя ж всё время прогуливать». Потом успокоился: «Михаил важней Михалыча», и лёг.
Днём, поспав четыре часа, вызволитель пошёл за продуктами. Сразу у подъезда увидел труп мужчины, столпившихся вокруг причитающих старушек и въезжающую в переулок «скорую помощь». То, что мужчина мёртв, откуда-то было известно дяде Лёше с абсолютной точностью.
Сбоку юркнула тень – злая, чёрная, и вылетела вперёд вороной, метнулась к мусорным бакам:
– Ка-р-р.
С ужасом сглатывая сухой ком, дядя Лёша поймал в мозгу мысль: «Почему, почему воронья зараза безнаказанно всех контрапупит?»
Стояла отравная духота, деревья сгрудились вдоль улицы мёртвыми мётлами, тоска разливалась между стволами. Волоча к магазину ноги, сторож сам почти умирал. Но, слава Богу, что-то сдвинулось с мёртвой точки: дунул ветер, на открывшейся Каланчёвке звякнул трамвай, и глас Иеремиилы корвалолом влился в задохнувшийся было мозг: «Всему своё время. И Смерти не станет».
IX. Врачеватели
Дядя Лёша явился на работу раньше времени. На столике, за которым обычно пили чай, лежала коробка с домино. Вскоре явился Михалыч, а следом и Сеня.
– Ты глянь-ка, Сень, – заговорил Михалыч, – предыдущая смена в наше домино играла.
– Так и мы сегодня сыграем!
– А сторожить кто будет? – нелепо вопросил Алексей Степанович.
– А чего ТЭЦ сторожить-то, Степаныч? Ну кому она нужна? А потом, ну не глухие же мы! Стрелять начнут – выйдем! – Михалыч заржал и похлопал