Главный переход. Пантерина Трамич
не досталась.
По дороге к Переяславскому дому, с проснувшимся интересом разглядывая новостройки, Миша поведал, что на рай он плевать хотел, а разделаться с убийцами и повидать родную девочку обязан. Брэм тем временем бегал кругами, не уставая обнюхивать каждый куст.
У блочного здания гостиницы, предварявшего Переяславский дом, они увидали Ингу, стоявшую на углу и буравившую им лица неимоверными глазищами-фарами. Правда, дядя Лёша на минуту отвлёкся от них, узрев на гостинице табличку со знакомым словом «ГАСИС». Табличка извещала всех о том, что гостиница предназначена для участников этого самого «ГАСИСа». И тогда он прочитал расшифровку внизу, начертанную мелким шрифтом: «Государственная академия профессиональной переподготовки и повышения квалификации руководящих работников и специалистов инвестиционной сферы».
– А, – сказал сторож. – Вот оно как.
– Вы где застряли, господа? – не выдержала Инга.
Она пошла им навстречу, и когда сторож и Миша поравнялись с ней, последний протянул ей руку, ни грамма не смущаясь дикой внешностью её.
– Мы в дом мой ходили. Михаил.
Инга же смущённо и бережно пожала руку, оглядела пса, разулыбалась и сказала, обращаясь к дяде Лёше:
– Ты иди. Мы сами. – И, ласковым жестом позвав за собой, закачала бёдрами к головному «ГАСИСу».
Палец Михаила покрутился у виска. Сторож видел это. «Не напугала его, но вряд ли понравится. На любителя чересчур она».
…В сторожевой каморке сонный Сеня обыгрывал напоследок не менее сонного и удручённого поражением Михалыча. Дядя Лёша, как ни в чём не бывало, включил чайник и уселся в углу. Задумался.
– Всё, скоро домой, – убирая домино в коробку, обратился ко всем Сеня.
– Радуйся, обормот зелёный, завтра я отыграюсь по полной.
«Огломот», – промелькнуло у дяди Лёши.
– Это мы посмо-отрим, – протянул Сеня.
– Это ты посмотришь, а я повыигрываю. Чего там Степаныч, чайник поставил, что ли? Ты чего смурной?
– Пойду курну.
Воздух на улице распирало от сырости. Дело близилось к рассвету, однако сторож его и не ждал; сердечный сгусток бултыхался в тяжёлом непокое, в поисках луны. Луна пряталась, опасаясь, надо думать, всего предстоящего. Непонятно почему, но сторож не сомневался, что Иеремиила не спустится к нему сегодня, и, тем не менее, по инерции долго смотрел в небо. Ни луны, ни ангела. Из транса вывел скрип ворот, ведущих на Пантелеевку, сторож встрепенулся.
– Кто?
– Да я, я, Степаныч, не переживай. – Инга прикрыла за собой ворота и деловито подошла к тревожно курившему серому размышлятелю.
– Молодец ты. Всё хотела сказать, да как-то мешкала. – Хранительница протянула руку.
– Неужто вы специально ради этого шли? Отшил вас?
– Чего ты несёшь? – Инга нахохлилась, центральный уголок её губы дрогнул. – Дело у меня к тебе. Поручили. Через Павла – ему прислали записку. С одним из голубей, ты помнишь их.
– Записку обо мне?
– О тебе, о тебе. Я на словах передам, записка у Павла должна остаться. В общем, слушай. Иеремиила