Главный переход. Пантерина Трамич
железнодорожных путей дядя Лёша стоял и ждал. Сам не зная чего. Ветер был холоден и насквозь продувал одежду. «Лето, ёлки-палки», – думал сторож, глядя по сторонам почти по-совиному.
Здесь космос поворачивался к людям мрачнейшим боком. Крайний путь, на высокой насыпи которого бдел дядя Лёша, походил на длинный странный коридор, отделённый от остальных путей кишками депо с незрячими окнами. Со стороны Пантелеевки, в результате заделывания дыры, где прежде устраивались перекуры, единственным лазом на крайний путь остался зазор между лабораторией и грязно-бетонным забором, ограждавшим двор с выгоревшим домом. Сторож стоял недалеко от лаза, боялся сделать лишний шаг и всё смотрел, смотрел, смотрел…
Облезлый фасад электротехнической лаборатории, выходящий на путь, в наглом фонарном свете желтел, как зубы курильщика. Плохо пахло. Массивные шершавые столбы, державшие руками-перекладинами провода, казались едва ли не начальниками космоса. А провода – его венами, монотонно гудящими.
Сторож проверил время: пятнадцать минут утекло. Вздохнул и затеял второй безнадёжный акт озираний по сторонам. Думалось: ещё немного, и местность вберёт пришельца в себя. Сам путь притягивал всё больше внимания. И потянуло туда, и в голове промелькнуло, что это река с чёрной гнилой водой, шевельнёшься – и упадёшь в эту воду.
«Стикс, – пронеслось в голове – оборвалось… сигнальным звуком приближающегося поезда. – Поезда? – поймал себя на мысли загипнотизированный. – Нет, не похоже на поезд. Не похоже… на… поезд…»
Дяди-Лёшино лицо просветлело. Из чёрной вязкой пустоты, возвещая бархатным басом о приближении, плавно, величественно, выплывал огромный белый корабль. Точнее, пароход с высокими трубами, похожими на любимые трубы ТЭЦ. И посветлело вокруг, стих ветер. Когда корабль («Всё-таки, корабль», – решил про себя вызволитель) подплыл максимально близко, в лицо повеяло лёгким бризом. Белое величественное чудо ещё раз возвестило о своём прибытии и остановилось. Дядя Лёша не сводил с него глаз.
С минуту ничего не происходило. А дальше сторож увидел, как внизу, у самого днища корабля, открылась узенькая дверца и оттуда прямо на рельсы спрыгнула маленькая кудрявая женщина.
– Дядя Лёша – это вы?
Он стоял раскрыв рот и ни слова не отвечал.
Женщина, чуть набычившись, вскарабкалась к нему по насыпи, держа что-то в одной руке, а другой хватаясь за воздух, перевела дыхание и, затормозив в полуметре, с тревожным раздражением уставилась в сто́рожеву изумлённую физиономию.
– Вы тоже ангел? – выдавил сторож.
– Господи, да какой я вам ангел? Я – Мишина мама, – обрадовалась женщина и пожала вызволителю руку.
– Мишина?
– Мишина-Мишина. Спасибо вам огромное, что Мишу вызволили. Вот ему носочки шерстяные. У вас похолодает скоро, а я вот связала.
Дядя Лёша посмотрел на корабль. Он был всё таким же грандиозным и ослепляюще белым.
– Я вас понимаю. Ваше недоумение… Ах да, тут ещё просили бутылочку с жидкостью передать и записку с инструкцией. Вот