Главный переход. Пантерина Трамич
свет, и вскоре весь он засветился, как лампа, – в орган зрения шкафа, ошарашенного, но никак не выпускавшего из рук дядю Лёшу.
– Сам ты псих, – сказал Михаил и медленно потянул святящуюся растопыренную ладонь к небритому квадратному лицу. Шкаф не слышал слов Михаила, но руку видел. Вторая ладонь легла на макушку пса, тот вышел вперёд, засветившись втройне, в придачу язык высунув.
– Да идите вы все. – Шкаф выпустил жертву, со скрипом попятился и завалился во мрак.
– Ох… Благодарю! – Сторожева рука выпросталась к спасителю, Миша вложил в неё бутылочку и погас. – Я пожать хотел.
– Успеете. Как вас зовут хоть? А то не представились.
– Недочёт. Алексей Степанович меня зовут.
– Очень приятно. А нам как срочно надо быть в том доме?
– А что?
– Я хотел по Каланчёвке прогуляться. Я там жил.
– Так пойдём! Часок прогуляться никто не помешает.
Сторож кивнул на арку, зевавшую под домом с изюмом, еле видимую. Брэм первый засеменил к ней для пущей безопасности. Когда проходили мимо выгоревшего дома-уродца, Алексей Степанович вздрогнул всем туловищем.
– Да, неуютное зрелище, – заключил Михаил.
– Снаружи нормально. Внутри кошмар. Нам направо.
Арка дома взевнула путников, обдав сыростью, те с неприязнью одолели её нутро и очутились под взорами пантелеевских фонарей. За рукавом Индустриального проезда вызволитель решился расспросить нового друга:
– А чем ты в жизни занимался?
– Хотел заниматься, да не успел, – усмехнулся вызволенный. – Отец мой биологом был, а я на ветеринара учился.
– Так, значит, неспроста у тебя оказалась собака редкой породы? – Брэм обнюхивал тем временем кусты, высаженные вдоль забора французской школы. – Жалко, что школа не немецкая.
– В смысле?
– В ней французский учат, поэтому школа называется французской. А овчарка-то немецкая у тебя.
– А-а… А это что за дом? – Напротив школьного двора из полутьмы выглядывал фонящий напряжённостью домик неизвестного времени постройки и неопределённого цвета. – Я не помню, был он или нет, когда я жил.
– Я тоже как-то на него не обращал внимания. Не помню, что там.
Собеседники шли медленно, а тут и вовсе остановились. Брэм озирался на них из кустов.
– Кто-то стоит на крыльце, курит, – заметил сторож.
– Вам помочь? – послышалось с крыльца. Куривший сдвинулся с места.
– Да не-ет… Мы обсуждаем, что не знаем, что в домике находится.
– С кем обсуждаете-то?
Дядю Лёшу бросило в пот.
– Да так, – прогундел он.
– Тут находится психоневрологический диспансер, – вкрадчиво ответил мужчина.
Грузный, высокий, с тёмной бородкой клинышком, он выглядел настолько уставшим, что глаза за толстыми стёклами очков незнакомца не могли оживить ни лица, на котором сидели, ни лица, на которое пялились. Второе лицо поторопилось обезопаситься:
– Я что-то устал.
– Может,