Дорога в Шарбо. Пёстрая стая. Мира Шонал
слышала о вас от своего деда. Говорят, вы все колдуны и воры. Прости мне грубость слов. Не ранить ими должна была я, но понять, насколько велик мой долг перед тобой, сын шарбонского народа.
– Кто ты такая? – спросил Шали, уже внимательно взглянув на мирийку. Слишком много говорит, слишком сладко звучит и слишком много знает. Уж не пожалеет ли он о её спасении.
Мирийка опустила глаза, будто прочла его сомнения.
– Как я уже сказала, друг, я у тебя в долгу. Ничем и никогда не выдам и того, что знаю, и того, о чём думаю. Никому из живущих ныне, – пообещала она.
Мысли Шали, подобно дикому табуну, пронеслись мимо. Рядом с ним была непростая птичка, и чувствовал хуун, что ещё отзовётся ему эта с ней встреча.
– Ты моя должница, а потому прошу забыть и эту ночь, и моё лицо. Большего не прошу. Прощай, – тоже тихо ответил ей Шали и ускорил шаг. Но холодные пальцы мирийки вцепились в его плечо.
– Возьми меня с собой! У меня нет дома, нет родных. Стань мне другом, и я отплачу верностью семерых псов, стань мне мужем, и я стану домом твоим. Если есть у тебя и друзья, и жена, буду тебе нежной сестрой, – взмолилась девушка. На лице её не дрогнул ни один мускул, но Шали утонул в ночи её печальных глаз. Он услышал стук собственного сердца.
– Есть у меня сестра, – ответил он, и девушка отдёрнула руку. Больше она не смотрела в глаза шарбонцу, а тот, замешкавшись, снова перешёл на торопливый шаг. – Пойдём, – наконец согласился Шали, – останешься с нами или нет – решат старейшины, если не боишься их суда.
Мирийка подняла взгляд и улыбнулась, широко показав все зубы. «Так не улыбаются крестьянки и рабыни», – подумал Шали, но махнул головой, зовя следовать за собой.
Он слышал, как она, едва поспевая за ним, не выдаёт себя ни писком, ни вздохом. Он проживал ещё один свой день, но мир стал другим. Встреча с ней заставляла солнце светить иначе.
***
Софика открыла глаза. Хотя в склепе было темно, она пришла из тьмы, и свет масляных ламп был глазам неприятен. Перед её взором всё ещё всплывала улыбка мирийки. «Так женщины улыбаются, когда платят торговцу меньшую цену», – мелькнула мысль.
– Ты видела его? Шали? – спросила Зендея. Шесть пар глаз ждали ответа.
– Да. И мне думается, что он действительно попал в беду. Сейчас я сомневаюсь в разумности решений брата, – ответила самрит. Брови её сошлись на переносице, и глаза смотрели в пустоту. Она искала ответы внутри себя. – Та мирийка идёт с ним. Он ведёт её к нам. Она знает о нас.
Арзамас наматывал бороду на палец. Слова Софики его озадачили.
– Что же она знает? – спросил Хамам.
– Назвала нас колдунами, – ответила самрит.
Софика видела, как переглянулись между собой Ачик и Рамси. Хамам и Борко вопросительно взглянули на Арзамаса. Ачик достал из-за уха золотую монетку, и та ловко стала мелькать у него между пальцами.
– Она ничего не может знать о шарбонцах. О том, что есть среди