Дети распада. Александр Степаненко
отпустить…
Мы так и просидели на бордюре почти дотемна и выкурили почти всю купленную сегодня пачку. Только когда попрощались, я вспомнил, что так и не говорил еще сегодня с Иркой.
Придя домой, я снова набрал ее номер. Трубку взяла ее мать и сказала, что «Ирочки нет». Больше она ничего не сказала.
6 июня, вторник
Еле продрав глаза, я посмотрел на часы. Было полдесятого. Я чертыхнулся и снова упал на подушку. Вставать совсем не хотелось, но в десять было багровское сборище в школе. Идти туда мне тоже не хотелось, но я обещал быть.
Дома никого не было. Я добрел до ванной и помазал лицо холодной водой. Не то, чтобы это меня очень бодрило, но вроде как ведь полагалось делать по утрам именно так.
На чашку чая время еще оставалось. Я поставил чайник, оделся и вернулся на кухню. На улице, похоже, опять намечалась жара, но в наши окна солнце приходило к обеду, а пока что было прохладно и свежо. Легкий ветерок слегка покачивал березы и тополя, в воздухе кружились первые клочки тополиного пуха.
Наливая себе чай, я пролил кипяток на скатерть. Тряпки на кухне не было, пришлось искать что-нибудь, от чего можно оторвать кусок ткани. Нашел какую-то старую отцовскую майку на балконе.
В хлебнице оказалась сдобная булка, я быстро проглотил ее и также быстро, обжигая язык, выпил весь стакан чая.
В десять часов я подошел к школе. На крыльце сидел Лопух, я присел рядом с ним. Мимо шел какой-то парнишка, по виду на пару лет младше нас.
– Пойди сюда! – строго велел ему Лопух.
Тот подошел. Взгляд у него был испуганный.
– Откуда? Где живешь? – Лопух был все так же строг.
– Вон… в том доме, – парнишка показал пальцем.
– Кого знаешь тут? – продолжал гнуть свое Лопух.
Парнишка молчал. Глаза его, казалось, вот-вот выскочат из орбит от страха.
Вопросы Лопуха в точности повторяли те, на которые нам самим многократно приходилось уже отвечать, когда нас, в свою очередь, останавливали те, кто был старше и сильнее нас. Естественно, ни сами вопросы, ни ответы на них не имели никакого значения. Это был лишь повод привязаться, отыграться на том, кто слабее, а возможно и поиметь с него чего-нибудь.
– Десять копеек дай.
Малой промямлил что-то невнятное. От страха у него перехватило дыхание.
– Чего?! – грозно переспросил Лопух.
– Оставь его, – сказал я.
– Да погоди ты… – отмахнулся Лопух.
Он не принял мои слова всерьез. А я в этот момент вспомнил вчерашнего усатого мента и подумал, что и у меня, наверное, были там, в подвале, такие же глаза, как у этого парнишки.
– Оставь! – рявкнул я. – Ты понял?!
– Ладно, ты иди, иди, – поспешно отпустил свою жертву Лопух и повернулся ко мне. – Ты че, Слав, с дуба рухнул, что ль?!
Я отвернулся от него и ничего не ответил.
– Вот псих-то… – пробормотал он.
Я встал.
– Ладно, пошли внутрь.
Мы зашли в школу. На нас наскочило сразу несколько человек, и все принялись по очереди трясти нам руки, прямо как «в аэропорту встречали»