Паломничество Чайльд-Гарольда. Джордж Гордон Байрон

      Прости, прости, прекрасный Кадикс мой!

      Напрасно враг грозил высоким стенам,

      Ты был средь бурь незыблемой скалой,

      Ты не знаком с покорностью и пленом.

      И если, гневом распален священным,

      Испанца кровь дерзал ты проливать,

      То суд был над изменником презренным.

      Но изменить могла здесь только знать.

      Лишь рыцарь был готов чужой сапог лобзать.

      Испания, таков твой жребий странный:

      Народ-невольник встал за вольность в бой.

      Бежал король, сдаются капитаны,

      Но твердо знамя держит рядовой.

      Пусть только жизнь дана ему тобой,

      Ему, как хлеб, нужна твоя свобода.

      Он все отдаст за честь земли родной,

      И дух его мужает год от года.

      «Сражаться до ножа!» – таков девиз народа.

      Кто хочет знать Испанию, прочти,

      Как воевать Испания умела.

      Все, что способна месть изобрести,

      Все, в чем война так страшно преуспела, —

      И нож и сабля – все годится в дело!

      Так за сестер и жен испанцы мстят,

      Так вражий натиск принимают смело,

      Так чужеземных потчуют солдат

      И не сочтут за труд отправить сотню в ад.

      Ты видишь трупы женщин и детей

      И дым над городами и полями?

      Кинжала нет – дубиной, ломом бей,

      Пора кончать с незваными гостями!

      На свалке место им, в помойной яме!

      Псам кинуть труп – и то велик почет!

      Засыпь поля их смрадными костями

      И тлеть оставь – пусть внук по ним прочтет,

      Как защищал свое достоинство народ!

      Еще не пробил час, но вновь войска

      Идут сквозь пиренейские проходы.

      Конца никто не ведает пока,

      Но ждут порабощенные народы,

      Добьется ли Испания свободы,

      Чтобы за ней воспряло больше стран,

      Чем раздавил Писарро. Мчатся годы!

      Потомкам Кито мир в довольстве дан,

      А над Испанией свирепствует тиран.

      Ни Сарагосы кровь, ни Альбуера,

      Ни горы жертв, ни плач твоих сирот,

      Ни мужество, какому нет примера, —

      Ничто испанский не спасло народ.

      Доколе червю грызть оливы плод?

      Когда забудут бранный труд герои?

      Когда последний страшный день уйдет

      И на земле, где галл погряз в разбое,

      Привьется Дерево Свободы, как родное?

      А ты, мой друг! – но тщетно сердца стон

      Врывается в строфу повествованья.

      Когда б ты был мечом врага сражен,

      Гордясь тобой, сдержал бы друг рыданья.

      Но пасть бесславно, жертвой врачеванья,

      Оставить память лишь в груди певца,

      Привыкшей к одиночеству страданья,

      Меж тем как Слава труса чтит, глупца, —

      Нет, ты не заслужил подобного конца!

      Всех раньше узнан, больше всех любим,

      Сберегшему так мало дорогого

      Сумел