Барабаны летают в огне. Петр Александрович Альшевский
Что у тебя есть, чтобы я тебе не сказал, что иди-ка ты, мальчик, в задницу?
Не у меня есть, промолвил Геллас. У тебя.
Ну ясно, ты сейчас ребячливо заявишь, что у меня есть челюсть, и ты мне ее свернешь, раздробишь ее скрипкой…
Я С ТОБОЙ НЕ СПРАВЛЮСЬ, сказал Тиндарей.
Конечно, я же мужик, а ты пацан… и как же ты меня принудишь ключи тебе отдать?
Разгромом, ответил Тиндарей.
В драке меня разгромишь? Но ты же говорил, что тебе со мной…
Кабину я тебе разгромлю. Обивку разорву, рычаг переключения передач выверну, дверь в кабину я закрыл изнутри, и тебе от моей выходки не уберечься. Почему мы друг друга слышим? Потому что стекло опущено. В этот проем ты мне ключи и подашь.
Рычаг ты мне не вывернешь, промолвил Нелей.
Хочешь меня испытать? – взревел Тиндарей. – Я принимаю вызов! Своим сомнением ты в меня что-то невиданное вселил.
Подвергать любимый рычаг даже не вполне очевидной опасности Нелей Эвреклисис поостерегся и, перекочевав в трясущуюся от возбуждения руку Гелласа, ключи были вставлены, двигатель затарахтел, старт не обошелся без рывка и ЗВОНА БИДОНОВ, ну вот я и поехал, подумал Геллас. А ехать я никуда не думал.
Поговорим с собой начистоту. Куда-либо ехать у меня ни желания, ни нужды, а я еду, прицепом в поворот вписываюсь отвратно, состояние у меня подвешенное, водить я практически не умею, на углу газетный лоток, и я его своротил, девушку с собакой разъединил; выкатившись на них, я проехал между ними – девушка отпрыгнула направо, собака налево, после моего проезда они вновь объединились и понеслись.
За мной. Подергивая меня глухим тявканьем и тоненьким девичьим голоском. Мудозвон ты козлиный, сволочь, твой номер я засекла! даже не надейся, что в полицию не сообщу!
В полицию на меня и Эвриклесис, скорее всего, уже нажаловался.
Из машины пора выметаться.
А меня только-только соображение, куда ехать, посетило.
К Макровию Валлосу, к тому, кто при виде меня ОТ РАДОСТИ НЕ ЗАВИЗЖИТ, его информационный голод я бы утолил, сказав, что в Киссонерге произошел угон, грабеж, преступника вычислили и гнались за ним до самого Пафоса, но на твоей улице он от погони оторвался.
На машине с прицепом.
Она у твоего подъезда.
А он в твоей квартире и ему в ней необходимо убежище!
Буксирующий тросом рыболовный трал, прирученный к мирному ремеслу – ты. А преступник – я.
Ты что, это еще не понял? Ты что, Валлос, тупой?
Рыба, ниже рыбы!
У тебя мозги, а у сантиметрового филиппинского бычка нет, но взгляд у него осмысленней!
Чем, укрываясь у Валлоса, его обзывать, правильней в Пафос не рваться. С вождением худо, отрыв от полицейских возможен лишь в мечтах, а без машины я недостижимым для них стану.
Мне бы быть покороче. В разговорах с собой.
Услышанные сирены означали бы, что время