Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 5. Часть 7. Разбитые мечты. Евгений Бажанов
о вине, но слова подкрепляет делами. В загранкомандировках коммунистический вожак дни напролет пил то, чем угощали хозяева, а ночами хлестал привезенное из дома.
Что касается жульничества, то им, конечно, промышляли сотрудники Управления делами, как это водилось во всех уважающих себя советских учреждениях. Подвиги руководителя Управления Кручины описывать не стану. По достоинству их оценил Генсек М.С. Горбачев, наградивший «ударника перестройки» званием Героя Социалистического Труда.
Я лично сталкивался только с сошками, орудовавшими на нижних этажах воровской пирамиды. Начнем с «рядовых» буфетчиц. Как и их коллеги из общепита, они чувствовали себя «хозяйками тайги». Могли отчитать партийного функционера, дать ему то или иное указание (куда ставить или не ставить портфель, какой банкнотой расплачиваться, за которым столом трапезничать). При этом обсчет, обвес и обмер производились с наглостью, свойственной всем труженикам прилавка Страны Советов. Сначала меня такое удивляло (все ж таки храм партии!), но охладил эмоции приятель из союзной прокуратуры. Оказывается, и там, в присутствии грозных силовиков, творилось ежедневное и ежесекундное воровство.
В зависимости от расположения духа и личных привязанностей буфетчицы могли нет-нет да и одарить приглянувшегося аппаратчика дефицитом, выдать ему товар сверх нормы. Скажем, хорошую (по прозвищу «партийная») колбасу выдавали по три порции, в каждой по три кусочка. Бумаги не полагалось, чтобы клиенты потребляли продукт на месте. Но всем хотелось отнести колбасу из настоящего мяса домой, жене и детям. Поэтому и клянчили у продавщиц куски побольше, да и обертку в придачу. Одним это удавалось за счет артистических талантов, удачно выбранного тона. Другие платили услугами (например, за перевод текста этикетки на французской пудре, устройство на работу племянницы). Третьи добивались своего наглостью.
У буфетчиц были клиенты и на стороне. В частности, охранники на входных дверях. В обмен на сушки, сыр и помидоры ранней весной они пропускали девушек в здание ЦК как представителей высшей номенклатуры – без проверки документов, беря под козырек. Наведывались к буфетчицам родственники, друзья, знакомые, уходили довольные, с объемистыми пакетами. По вечерам буфетный персонал и сам расходился груженый «под завязку».
Большую власть имели мужчины, распоряжавшиеся билетами на транспорт. В цековской железнодорожной кассе сидели два дюжих богатыря, которым надо было сообщить, что нуждаешься в таких-то билетах. Богатыри молча выдавали бумажку (бронь), платную с 1990 года. С бумажкой нужно было следовать к соседнему окошку, где и происходило обилечивание. При этом все недоумевали: зачем нужны упомянутые два бездельника? Они получали солидные зарплаты, пользовались многочисленными аппаратными льготами, а уходя на покой, одаривались специальными пенсиями как ответработники. И все за то, что выдавали бумажки, которые с неменьшим успехом могла всучить пассажиру сама кассирша.
Товарищи, ведавшие авиаброней за кордон, вообще восседали в солидных кабинетах с «вертушками». Им полагалось