Поле жизни. Маргарита Гребенникова
в составе Белорусского фронта. Была санинструктором, раненых перевязывала, с поля боя выносила. Бывало, пули свистят, раненый кровью исходит, я молю «родненький, потерпи, живи!» и собой закрываю, чтобы ещё пуля не попала. Удивляюсь, как жива осталась. Перенесла контузию, ранения, лежала в госпиталях, – она спустила рукав гимнастёрки: предплечье исполосовано глубокими красновато-синими шрамами. – Спину и ногу зацепило. За тот бой получила орден Красной Звезды.
– Тётя Оля, расскажите ещё что-нибудь, – я восхищённо смотрела на неё, бережно касаясь руками наград – сколько их!
– Не стану тебя пугать, а то по ночам будут страшные сны беспокоить. Я сама весь этот ужас хочу побыстрее забыть.
Незадолго до её отъезда услышала разговор с дедушкой.
– Папа, хочу спросить твоего совета. Есть у меня человек, очень дорогой. Военный врач. Вместе воевали. Замуж зовёт. Вдовец, жена погибла, осталось двое детей.
– Оленька, ты ещё молодая, может, встретишь судьбу, парня свободного. Но если любишь этого доктора, соглашайся, будешь детям матерью. Дело святое – обогреть сиротские души.
С той поры миновало более полувека. Выросли и постарели приёмные и родные дети тёти Оли. Я помню дорогие лица своих близких, любовь и память о них живут в моём сердце. Каждый выполнил высокое предназначение: защитил Родину, подарил заботу и милосердие тем, кто в этом нуждался.
В те дни, когда гостили тётушки, мне открылся незнакомый мир их жизни, но и о дедушке услышала такое, о чём по малолетству моему было не положено знать. В тот раз я притворилась спящей и не пропустила ни одного слова.
– В двадцать третьем по делам я приехал в Петроград, остановился в гостинице. Дверь в номер открыли без стука два человека в кожанках:
– Вы арестованы как классово-враждебный элемент.
Вещи взять не разрешили, ушёл, в чём был, на груди крест и образок святителя Николая, подаренный матерью. На суде подобных мне «элементов» было десять человек, прочитали обвинение, как под копирку написанное, все получили срок.
За себя я особо не переживал, внутренне был готов к этой беде. Сердце болело за вас, что станет с вами. Потом узнал, что Пашенька умерла, имущество отобрано. Надеялся, что у родных найдёте приют, если до них ещё не добрались.
– Тётушка Дарья нас забрала к себе, стала нашим ангелом-хранителем. Меня она проводила в мореходку. Милая тётушка, она скоропостижно умерла, получив похоронку на Валю. Вечная ей память, – тихо сказала тётя Юля.
– В начале тридцатого года меня перевели на Север, на заготовку леса. Из лесопромышленника превратился в лесоруба. Работа тяжёлая, на холоде, еда скудная. Я стал опухать, шатались и болели зубы. Да к тому же раз в месяц требовалось отмечаться в райцентре, находившемся в шести километрах. Каждому назначался свой срок. Так и бродили – не уверенные, вернёмся ли живыми.
Однажды я совсем разболелся, иду, мокрый снег лицо хлещет. Добрался до деревни, до первого дома. Постучал в дверь. Открыла женщина.
– Подайте хлеба, Христа ради.
– С