Поле жизни. Маргарита Гребенникова
дочек дедушки. Приехали утром. Сквозь сон услышала радостные возгласы. Открыла глаза: дедушка плакал, крепко прижимая дочек к груди:
– Крошки мои, слава богу, вернулись!
– Ничего себе крошки… Вон какие сёстры у мамы, она им по плечо…
– Ритуха, как выросла, не узнать!
От бурного проявления родственных чувств я растерялась, опасаясь, что зацелуют меня тёти.
– Отпустите племянницу, совсем заробела, – вмешалась тётя Маруся.
Мне польстило их внимание: тётушки геройские, воевали. На сундуке приметила гимнастёрку с орденами и медалями. В душе надеялась: раз тётя Юля морячка, значит, привезла мне кораблик, наверно, голубой. Но где же морская форма? И кораблика не видно… Он, возможно, в сумке, – успокаивала себя.
На следующий день дедушка отправился в контору в нашем сопровождении. Мне хотелось, чтобы по пути встретилось побольше знакомых. Пусть все увидят дедушкиных дочек…
У колодца с полным ведром стояла тётка Василиса.
– Ну и дочки у тебя, Иван Васильевич: одна другой краше, – она перекрестилась (я забеспокоилась: говорили, что у неё дурной глаз). – А ты, видно, Богу угодил. Вернулись с фронта не увечные. Мой-то разъединый Ваня убитый. Каково мне?
– У меня, Валя, дочка погибла. Упокоилась, в братской могиле на Ленинградской земле. Так что не завидуй.
Вечером за самоваром я внимательно слушала, о чём говорили взрослые. Вспоминали родных. Дядя Витя, лётчик, и тётя Валя, военфельдшер, погибли на Ленинградском фронте. Называли ещё имена родственников, которых я не знала. Тётю Юлю слушала, затаив дыхание.
– Вы знаете, что я поступила в Архангельское мореходное училище на специальность «штурман». Хоть и считается, что не женское это дело, я стремилась осуществить свою мечту. Летом сорок первого проходила практику на Чёрном море, откуда началась моя одиссея. Пешком и на всех видах транспорта добрались до Архангельска. Стремилась на фронт. 19 декабря 1942 года зачислили матросом 1-го класса на «Шексну» – торговое судно, оснащённое вооружением, необходимым для обороны. Город бомбили, налётам подвергались и корабли. Нас как-то пронесло, уцелели.
Под новый сорок третий мы вышли из Мурманска. Возили продукты, боеприпасы – американскую помощь по ленд-лизу. Пережили жестокие бомбёжки. Радист принимал сигналы SOS – это погибали наши товарищи моряки. Затем мы пошли в Англию. Останавливались в Исландии, Норвегии, на полгода бросили якорь в Англии: предстоял капитальный ремонт судна. Потом достаточно долго пробыли на Кубе. В тропиках тосковали по русской зиме: от палубы веяло раскалённой топкой. В таких условиях несла службу команда возрастом от восемнадцати до тридцати лет.
– Юленька, что вы пережили! Если представить, что под тобой бездонная пучина, от страха умереть можно, – ужасалась тётя Маруся.
– Конечно, выпадали моменты смертельной опасности, и становилось страшно. В группе судов мы возвращались с грузом во Владивосток. В Тихом океане подверглись атаке вражеских самолётов. Можно сказать,