Против течения. Избранное. Анатолий Богатых

      Крёстный мой, святой Георгий,

      усмиритель гнусных оргий,

      на грудастом на коне,

      во сияющей броне,

      держитъ въ руцѣ копiе,

      тычетъ Змiя въ жопiе.

      Вот и я, к р е щ ё н н ы й к р о в ь ю,

      мог бы справиться с любовью,

      мог бы беса побороть – и

      мог бы властвовать над плотью, —

      под уздцы вести её,

      облачась в стальные латы.

      Вам розными быть в приговорах судьбы однозначной.

      И как к тебе выйти из теми обрушенных лет?

      Но вышла – она, – и была эта ночь первобрачной,

      и дымен был в комнате пёстрый танцующий свет.

      Среди золотых, голубых, огневеющих, искорок прочих —

      ты мог ли представить, могли ли такие присниться

      слова поутру после вашей единственной ночи:

      …А нынче – в месяц-ветродуй —

      китаец-маг, колдун Фэн Шуй

      решил, что близкие должны

      меня покинуть. Не нужны

      мне ни семья и ни друзья,

      и пусть один тоскую я…

      Ещё любимых сжался круг, —

      ни добрых лиц, ни тёплых рук

      и ни сердечного огня.

      Утраты свыше решены…

      Так незаметно год прошёл,

      и новогодний грянул стол.

      И вот – ни сына, ни жены

      и ни другой. И не слышны

      друзей и смех и разговор.

      Ни девы юной… Просто мор!

      Сплошной раздрай, сплошной разор.

      Пустыня. Сокол нищ и гол.

      Один сиди себе – кукуй.

      Ужо тебе, мудрец Фэн Шуй!

      Прочно вставши ногами

      у вечности на краю,

      сегодняшними глазами

      взглянув на юность свою,

      на девушек юных глядя

      с голеньким животом, —

      может быть, даже не бляди,

      не глупенькие притом,

      нынешние Сусанны…

      Что ж твой задумчив взгляд? —

      Плоти поют осанну

      тысячи лет подряд.

      Девы мужам желанны

      с ветхих времён, – они

      были ничуть не плоше

      в твои золотые дни,

      когда ты – в цивильных клёшах —

      был каждой юбчонке рад.

      И сам был такой хороший…

      Как, впрочем, и нынче, брат!..

      …Как плод любви поры сердечной,

      он нашу жизнь соединил,

      покорный жребью своему,

      ребёнок был резов, но мил,

      и потому любимым был,

      и был желанным потому.

      Теперь шестнадцатый ему.

      И для него повсюду дом,

      и целый свет ему игрушкой,

      теперь дитя берёт гондон,

      когда идёт гулять с подружкой, —

      свирепый