Город на крови. Максим Городничев
разглядывает интерьер доходного дома. Путь кажется ему бесконечно долгим. Звуки шагов отдаются гулким эхом в его черепе. Делая шаг за шагом, лейтенант затылком чувствует пристальный взгляд древних глаз.
Поднимаются на второй этаж, почти сразу натыкаются на странного, как и все здесь, человека. Высокий, лицо худое и хитрое, морщинистое, а в глазах чернота. На нем сюртук, или как там эти древние пальто называются, в руке трость. Гоголь, е-мое, думает опер. «Мертвые души» снимают. Родион стоит, пытаясь понять, что же не так. Глаза. У старика глаза разного диаметра, один – щелка, точно у безжизненного насекомого, а другой с круглым зрачком, как у обычного человека. КАК У ОБЫЧНОГО. Хотя оба глаза горят одинаково гипнотически. Рябинину почему-то кажется, что этот старик если не сам убивал, то имеет к случившемуся непосредственное и весьма деятельное отношение. Хотя зачем ему, если подумать, гадить под своими окнами? У него же доходный бизнес. Скорее конкуренты пакостят, да, такому не грех в щи нассать. Чувство тревоги, зародившееся в душе еще на улице, и не думало отступать, с каждой минутой усиливаясь.
– Кнопф Бергович, к вашим услугам, – сухая ветвь чуть склонилась, изображая поклон. Вокруг рта управляющего играла неуловимая мрачная улыбка, не затрагивающая сами губы.
– Рябинин, уголовный розыск.
– Пройдемте ко мне в апартаменты, зададите ваши вопросы в спокойной обстановке.
Кнопф посмотрел на Аню как-то странно, Рябинина аж озноб прошил.
– Спасибо, милая, иди отдыхать. – Кнопф улыбнулся чуть шире, и морщинки вокруг его глаз шевельнулись, как паучьи лапки.
– Да, папа, – девушка склонилась в реверансе, напоследок кинув взгляд на Родиона, и ему показалось, он мог поклясться, что так и было, в глазах этих мелькнуло предостережение.
– Прошу, господин Рябинин, – Кнопф указал ладонью вглубь коридора, – следуйте за мной.
Второй этаж представлял собой витиеватый лабиринт, откуда изредка выглядывали двери апартаментов, перемежаемые огромными картинами; аскетичность коридора гармонировала с его утонченностью.
Кнопф пересек коридор и по боковой лестнице поднялся на четвертый этаж, оказавшись перед единственной дверью.
– Прошу, мое жилище, – старик пропустил гостя вперед.
Под ногами Рябинина оказался небольшой тамбур, а впереди еще одна дверь, с виду тяжелая и наверняка стальная под деревянной обшивкой. Но она была распахнута.
Лейтенант осторожно шагнул в просторный холл. Высоченный потолок под пять метров венчался стеклянной крышей. Посмотрев наверх, он увидел маленькие полупрозрачные взрывы, по стеклу бесшумно барабанил колючий снег. Наверху терраса, – с завистью догадался Рябинин.
Квартира и впрямь была двухуровневая, на второй этаж вела спиральная лесенка. И во всем этом огромном пространстве ни души. Пусто, как в склепе. Только черепки посуды и остовы мебели.
Первая же комната была неуютная: