Последний день Владимира Васильевича. Виктор Усачёв
руки не доход?»
Владимир Васильевич только и развёл этими самыми руками. Завада вздохнул и полез обниматься.
Два старика, два фронтовика стояли, обнявшись, под неумолчный лай Тимки, под сенью грустного и неуютного серого неба, придержавшего морось, чтобы дать им возможность почувствовать друг друга, оценить своё усталое состояние.
Как видно, состояние у обоих было неважное, ибо, отстранясь, наконец, друг от друга, они жадно и сочувственно, со слезой в тусклых глазах, всматривались в лица, очевидно стараясь отыскать те черты далёкой молодости, когда они были здоровы, веселы и бесшабашны… но не находили. И тут только Владимир Васильевич обратил внимание на трость друга.
– С ногой-то что? – спросил он.
«А слом в футб играл» – написал в ответ на сочувствие друга Завада.
Владимир Васильевич удивился такому, выразив своё недоумение в вопросе:
– Очумел что ли, Санька?
Но тот лишь только хмыкнул и беспечно махнул рукой.
Владимир Васильевич знал, что Завада, которого он называл ещё «доморощенным Стрельцовым», в молодости играл за дубль столичного «Торпедо», а порой и в основе выходил – но когда это было!
И он с дополнительным уважением и даже с некоторой завистью посмотрел на Саньку.
Наверное, так бы они ещё долго стояли под сенью затаившегося, как шпион, неба, если бы не Людмила Петровна. Как видно привлечённая неумолкающим лаем пса, она с досадой вышла на крыльцо и изумлённо всплеснула руками.
– Саня! Да ты ли это?!
Тот радостно кивнул и распростёр руки для повторных объятий с хозяйкой.
Обнимаясь со старинным приятелем мужа, Людмила Петровна уловила не стариковский запах, запах тления, но запах лекарств.
«Значит, ещё поживёт», – мысленно заключила она.
Тимка умолк, видя, что хозяева обнимают чужака – значит, человек хороший. И он даже подошёл ближе к обнявшейся троице, помахивая хвостом, чтобы тоже как-то поучаствовать, хотя бы и рядом, в объятиях, на худой конец – лизнуть.
– Да что же это… как его, – засуетилась хозяйка, – что ж мы тут, под дождём? Давайте в дом.
Когда все трое, сменив своё уличное нахождение на домашнее, прошли в дом, небо снова загрустило и стало наполнять и без того разбухший воздух дополнительной влагой, а Тимка, перестав махать хвостом, зевнул и ушёл в будку, чтобы, свернувшись калачиком, дождаться незнакомца и попытаться хотя бы лизнуть его руку, напомнив ему о себе, как об ответственном и понимающем стороже.
Людмила Петровна, очень обрадованная такому внезапному гостю, радостно суетилась на кухне, собирая нехитрый стол. Завада – столичный житель, хоть и недалеко его место проживания от их городка, но уже лет десять, как не виделись, а тут вдруг… она неожиданно замерла, обернув голову к Заваде, снимающему плащ в крохотной прихожке.
– Постой, – спросила она, – а… как, как ты к нам добрался?
Тот