Дорога в Шарбо. Пёстрая стая. Мира Шонал
едва различимой в высокой траве дороге, когда огненное око скрылось за хребтами гор, и лес окутала тень. Она отняла краски у луговых цветов и сделала их безликими. Точно так же потускнели пёстрые одежды шарбонцев, бесшумно направлявшихся домой. Тень порождала другие звуки – тревожные, предостерегающие. Под копытами коней расползались змеи, над головой ухал филин. Где-то вдали хищник нагнал добычу, и, под грузом падающих тел, затрещали ветви. Тень набирала силу и чернела, но впереди уже виднелись огненные языки шарбонского костра.
Арзамас сейчас был между двумя мирами. Он всё ещё замыкал цепь возвращавшихся домой, но тень заставила его окунуться под её завесу. Сначала взор баро потонул во мгле, в той невидимой для его юной компании тьме. Но и она расступилась, поддавшись дару колдуна, рассеялась, зашипела и открыла видение: по отвесному склону карабкается мирийка, а у подножия скалы в смертельной схватке сошлись мирийский воин и саблезубый тигр. Что-то знакомое было в умении девушки взбираться на скалу. Баро недоумевал: что же привело его сейчас к этому месту, к этим безразличным ему людям, пока он не увидел кривую улыбку на лице девушки – любая женщина, если это не воительница Банум-Сери, сейчас бы бледнела от страха – шансы уйти от тигра у неё невелики. Но то была не мирийка. Презрительную гримасу в момент опасности мог состроить только сын шарбонского народа – Шали, мальчик, на которого Арзамас возлагал самые большие надежды. Вот почему чутьё привело старика к этой девушке: Шали переселился.
– Что тебя заставило, мальчик мой, играть с судьбой? – чуть слышно произнёс баро.
Короткий свист вывел колдуна из видения. Это Ясноглазый Борко остановил всех.
– Что случилось, баро? Ты что-то видел? – спросил парень.
– Шали. Думаю, он переселился, пытаясь спасти девчонку от тигра, и где-то бросил своё тело. Поторопимся, мне нужно его отыскать! – спокойно произнёс Арзамас, и кони ускорили шаг.
Непроходимая живая изгородь расступилась, и шарбонцы спустились на поляну, где вокруг костра собралось их племя. Ачик, мальчишка-скрипач, прервал свою игру и поспешил принять поводья коней.
– Припозднились вы, баро! Признайся, что всё из-за Софики! Она кого-нибудь укусила? Ведь всякий шарбонец знает, что в нашей красавице столько злобы, что гремучник позавидует! – скрипач осклабился.
– На этот раз не кусалась! Она облизывала наконечники своих стрел, чтобы если не меткостью, то хотя бы ядом дичь добить, – поддержал шутку Хамам, спрыгивая с коня.
Софика не слышала никого. Её взгляд был направлен на баро. Где-то в горах её брат, переселившись в чьё-то тело, спасается от тигра. Но где сейчас его тело? Сможет ли он вернуться?!
Баро не стал ни с кем говорить, он поспешил к склепу, в котором проводятся обряды. Его каменные глыбы хранят тела хуунов, пока те не вернутся домой.
– Возьми нас с собой! – крикнула Зендея вслед уходящему Арзамасу, и тот рассеянно махнул рукой.
Зендея