Дорога в Шарбо. Пёстрая стая. Мира Шонал
была сожжена, а ствол расщеплён молнией. На том месте, где начиналась расщелина, ствол был повязан красным пояском – так была обозначена цель.
Первой прицелилась Софика. Большим пальцем она защемила хвост стрелы и натянула тетиву. Вздох – и выпущенная стрела вонзилась в уже не раз повреждённую ткань.
– Шух, Софика, у тебя наконец-то открылся хоть какой-то дар! – усмехнулся Хамам. – Теперь-то у оленя в лесу меньше шансов остаться в живых!
– Стреляй, вертопрах, да слона не упусти! – парировала Софика.
Хамам слегка натягивал и выпускал тетиву, чтобы древко лука стало податливей, а сам бросал насмешливые взгляды на Софику. Девушка на его подтрунивание не обращала внимания, пока его стрела не выбила из ствола её стрелу. Борко одобряюще похлопал Хамама по плечу, Софика с размаху влепила ему подзатыльник.
– Истинная гадюка! – хохотнул Хамам, отпрыгивая от второго удара. – Потому что если бы ты была женщиной, тебе хватило бы ума с достоинством принять моё превосходство! Но нет! Ты как змея, которой наступили на хвост, стремишься тут же оголить клыки! Не смей никому показывать, где твой хвост, сестра, будь мудрее!
– Мудрость – удел стариков, которые потеряли свои клыки, и им тебя не достать, я же, дорогой братец, пользуюсь тем, что есть! – Софика подпрыгнув к Хамаму, ловко подсекла брата и, оседлав, стала без разбора гвоздить его кулаками.
Старый Арзамас, посмеиваясь, опустился на шкуру. На сердце старика теплело, когда он видел, как смеются дети. Пока бурлит молодая кровь, племя будет жить, а это главное. Его птенцы учились стрелять, драться, воровать и уходить от преследователя. Знали, что лучше прятаться у всех на виду. Когда-нибудь им придётся и убить, выпустить свою стрелу в человека. Баро отмахнулся от этой мысли как от надоедливого шмеля.
– Шух! Софи, не переживай! Пойду начерчу метку там, где твоя стрела упала! – Хамам хихикнул и тут же отбежал.
– Ещё только слово, зубоскал, и я начищу тебе твои резцы! – шикнула девушка.
– Хватит, Хамам! Если сам так хорош, дотянись до стрелы Зендеи! – успокоил друга Борко.
Хамам – мальчишка, которому едва минуло пятнадцать лет, подрезал кошельки богачей без оглядки на совесть. Ясноглазый Борко, прозванный так из-за цвета глаз, похожих на льдины, так не умел, не желал. Ему минуло больше двадцати – и всё, о чём он мечтал, это стать мечником и ковать клинки. Красавице Софике было семнадцать. Это Арзамас знал точно. Потерявшие отца и мать Шали с сестрой росли на его руках, хотя у шарбонцев все дети общие. Дар у этих троих ещё не раскрылся, не позвал за собой. А если позовёт, то не всегда шарбонцы хотят ему следовать. Вот и этим троим ещё только предстояло узнать, кто они: предсказатели (самриты) или колдуны (шувхани). Но сложнее всего будет хуунам-переселенцам. За этот дар придётся платить самую высокую цену – жить жизнью других людей.
Взгляд Арзамаса вновь остановился на Зендее. Её мать была хууном, и девочка