Исповедь «иностранного агента». Как я строил гражданское общество. Игорь Евгеньевич Кокарев
не было. Не говоря уже о телевидении…
Наши наблюдения аккуратно записываем в рабочую тетрадь. Далеко за полночь, потягивая местное вино, вспоминаем дневные впечатления, содержание разговоров, местные шутки, речевые обороты и меткие замечания. За время жизни в Таганроге город пророс в нашем сознании, пустил корни и заветвился. Легко, взахлеб писался научный отчет, с ощущением важности наших открытий, мыслей и рекомендаций. Мы видели, как изменить здесь жизнь к лучшему. Здесь, значит, везде. Мы были молоды и эмоциональны, и потому не стеснялись выражений и собственных оценок.
– Как ты думаешь, каким будет город, если стратегию его развития будут определять сами жители? – это в догонку тосту за будущее города.
– Есть по крайней мере три варианта: развивать здесь всесоюзный курорт, строить крупный морской порт и оставить как есть – простую степную вольную жизнь с огородами, рыбой, садами, почти натуральным хозяйством. – Так затевался серьезный разговор.
Кто вообще определяет судьбу наших городов, векторы их экономического и культурного развития? Кто придает им неповторимый облик и притягательность для туристов и писателей? Люди, которые их населяют. Пока мы видим, что горожане в этом не участвуют… А хотелось бы. Таковы в общем наши рекомендации по итогам исследования.
Семь докторов наук на кафедре идеологической работы раздраженно вымарывали страницу за страницей нашего вдохновенного отчета. Зарвавшихся социологов учили уму-разуму на заседании кафедры идеологической работы:
– Вы куда нас втягиваете? Ваши идиотские рекомендации ставят под удар весь коллектив кафедры. Линию партии проводить надо, социологи хреновы, а не романы крутить с местным населением. И вообще, ЦК КПСС уже положил конец сомнительным экспериментам с местными средствами массовой информации.
Откуда только они узнали про девушку, которая появилась у Любашевского? Да и при чем здесь девушки? Отчет им не нравится. Ну, так и говорите. Мы два года там провели, видели все своими глазами, вникли в настроения людей. Нам в ответ партийные философы что-то витийствовали насчет правды на поверхности и истины в глубине. Энтузиазм наш сдулся, думать больше не заказывали.
Подтвердилось то, о чем было сказано на кафедре: таганрогскую газету вернули в прежний формат перепечаток из «Правды». А вскоре по всей стране прикрыли и местное телевидение под предлогом якобы непрофессионализма. Так мы и поверили. В Томске руководитель местного телевидения, свой парень в доску, чуть не плакал, получив очередное постановление, отменяющее предыдущее:
Такую песню прервали… Только оборудование поставили, людей научили, интерес, рейтинги поднялись… А они нас… раз, и серпом по яйцам. И чего там нас так боятся?
Что я, командировочный из Москвы, из идеологического центра партии, мог ему ответить? Что дай провинции слово, они потребуют и свободу?