Табу и невинность. Александр Смоляр
власти, а с другой – организатора действий, независимых от государства.
Избирательный лозунг «Первым делом – экономика» хорошо выражал приоритеты этого лагеря. Высказываясь в пользу мягкого протекания политической революции, умеренные были одновременно сторонниками радикальных перемен в экономике, в том числе глубоких преобразований в сфере собственности. В основе такой расстановки приоритетов, скорее всего, лежит убежденность умеренных в определяющей роли экономики и народного хозяйства для развития демократии, для обеспечения общественного и культурного прогресса.
Решительно антиреволюционная позиция умеренных вытекала из убеждения, что революция, как техника общественных перемен, несет с собой исключительно деструкцию, расколы, ненависть, а значит, как следствие, угрожает свободе и демократии. В беседе с Вацлавом Гавелом Адам Михник с беспокойством отреагировал на слова тогдашнего президента Чехословакии о «неоконченной революции». «Революция всегда означает дискриминацию – либо политических врагов, либо людей прежнего режима», – говорил главный редактор «Газеты выборчей». В период распада старого строя можно понять опасения перед запуском разрушительного механизма ненависти и насилия. Но история не ограничивается тоталитарными опытами XX века – революции 1688, 1776, 1789, 1848 годов были поворотными пунктами в борьбе за права, за равенство, свободу и независимость. Да и венгерская революция 1956 года достойна того, чтобы в этом контексте вспомнить и ее.
В течение того короткого периода, когда Польшей руководило правительство радикалов, многие из политиков и публицистов, связанных с лагерем умеренных, обращались к опыту якобинского или большевистского террора, чтобы отчетливее и драматичнее представить угрозы, с которыми предстояло столкнуться нашей стране. Поэтому говорилось про «ольшевиков», про угрозу «коммунизма без коммунистов». Рисовались удручающие картины массовых преследований. Убежденно рассуждали об угрозе государственного переворота.
Антиреволюционность умеренных вытекает также из того, каким образом они оценивают процесс перехода к демократии. Коммунисты отдали власть в результате договоренности. В таком случае можно ли ее нарушать, превращая клятвопреступление в фундамент новой демократии? И предлагать народу революционный спектакль, тогда как в действительности свобода была нам дана мирным путем, без нарушения непрерывности политического процесса?
Умеренные предостерегают от опасного революционного разрыва с прошлым, раскола и антагонизации общества. Похоже, они придают меньше значимости издержкам терпимого отношения к остаткам старого строя. Редким исключением выглядят здесь рассуждения Бронислава Геремека, содержащиеся в его лекции в «Коллеж де Франс»: «Убежденность, что на пути процесса перемен удастся шаг за шагом получить все необходимое, заключала в себе определенную политическую калькуляцию. Утопии не всегда располагают возможностью