Дети распада. Александр Степаненко
вследствие чего у меня уже были проблемы… а теперь, после того, как мы с тобой… постояли… и посидели… в общем, после этого проблем станет явно намного больше.
– Но тебя же это не пугает? – резко, с нажимом и, кажется, с надеждой спросила она.
– Нет, меня не пугает.
Я, конечно, соврал.
Продолжая поглаживать мне волосы, Клейменова снова, как и тогда в тамбуре, наклонилась ко мне почти вплотную. На лице ее появилась едва заметная хитровато-надменная улыбка.
– А если – полежим?
Я посмотрел ей прямо в глаза, которые опять не улыбались. Я это предвидел, и мне было страшно: но сейчас больше не оттого, что я боялся проблем с Башкой или каким-нибудь еще ее ухажером. Теперь я понимал, что их, как и сейчас – меня, Клейменова привлекает как раз вот этой своей отчаянностью, за которой виделась доступность. Но была ли она или только виделась, я не знал. Не знал, хочу ли я, чтобы она и в самом деле была так легко доступна. С одной стороны, я этого, конечно, хотел, ведь это, кажется, давало бы мне возможность решить свою проблему прямо сегодня. Однако в этом случае получалось, что она знает, как делать то, о чем я пока еще не знал, и что, если это так, то я могу выставить себя перед ней на посмешище. С другой стороны, я не был совершенно уверен, что хочу решать эту проблему именно так. А еще меньше я бы хотел, чтобы Светка, которая, хоть и назло Ирке, но, кажется, начинала мне даже и нравиться, стала бы той, что просто решит мою проблему. Этого я не хотел ни для себя, ни для нее.
Да и вообще – в этот момент мне было все равно: слишком болела голова, чтобы я мог еще что-то просчитывать, хотя бы на шаг вперед.
– Хуже уже не будет, – ответил ей я.
Не знаю, что она подумала, но, услышав это, не нашла ничего лучше, как, прямо здесь и не откладывая, навалиться на меня взасос. Увы, почти в тот же момент за дверью сзади нас послышались голоса. Видимо, осмотр музея уже закончился. Она резко отодвинулась и заговорщицки стрельнула в меня глазами.
Обязательная программа была закончена, и мы потащились в лес – искать место для лагеря. Это, слава богу, много времени не заняло: чуть углубившись, мы нашли небольшую полянку, по краю которой пробегал чистый, прозрачный ручей, а палатки здесь можно было поставить и на открытом месте, и рядом, в тени деревьев.
Нас с Петро отрядили на установку палаток. Трясущимися от мигрени руками я выстругивал колышки, но заколачивать их отдавал Петро, сам был не в состоянии. По счастью в тени леса головная боль через некоторое время начала потихоньку отпускать. Сначала расставили палатки всем девицам, потом натянули свою. Остальные справились и без нас. Пока занимались этим, Петро, к моему удивлению, решил поучить меня жизни.
– Это не мое дело, конечно, – предварил он, – но все же хочется спросить тебя.
Я строгал колышек. Говорить было неохота, тем более, что я сразу понял, к чему он клонит. Поэтому я на всякий случай промолчал. Но это не помогло.
– Будем считать, поскольку молчишь, что ты согласился ответить, – сказал Петро. – Скажи, ты вообще-то